- Послушай, - сказал он ожесточенно, схватив ее было за руки, но тут же выпустил их. - Твое признание, ничуть не мешает мне и мое намерение остается неизменным. Забудь его, кто бы он ни был. Для него ты потеряна навсегда. Да он и не вспомнит больше о тебе. И если этот негодяй бесчестно предал тебя - я не предам никогда. Не плачь...
- Я не плачу... Можно я уже пойду...
- Подожди... Ты же замерзла насмерть... - и сэр Риган начал было расстегивать свой камзол, когда монашку со скамьи словно ветром сдуло.
- Что же это такое! - рявкнул он в досаде. - Вернись сейчас же обратно! Я просто хочу отдать тебе камзол, чтобы ты хоть немного согрелась и не торопилась так уйти от меня.
- Не надо... - послышался ее голос уже от двери. - Я все равно ничего не смогу сказать вам... я даже думать об этом не могу...
- Зато я думаю об этом каждую минуту. Ладно… пока не буду торопить тебя, но мы непременно поговорим еще, - поднялся он и в несколько шагов догоняя монахиню.
Подхватив до этого свой сложенный плащ, он отдал его Нике, смотря как она быстро кутается в него. Про себя он поклялся, что если попустит Вседержитель и доведется ему встретиться с тем ублюдком, который тяжко обидел Нику, то заставит его сполна ответить за каждую ее слезинку. Едва они вышли из колодезной башни, как из-за угла к ним вышел Криспи, прикрывая от порывов ветра фонарь полой своего плаща. Его как будто, ничуть не удивило, что в такой холод на рыцаре расстегнут камзол. Он молча шел впереди, освещая им путь. Войдя в холл Ника, отдала сэру Ригану плащ, тихо попрощалась и поднялась в покои леди Айвен. Куда он направился дальше: к себе в караулку, или к баронессе, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение и, возможно, развлечь ее своим пением, Ника не знала. Сама она, как только сменила тетушку Агнесс, первым делом надела на неподвижную девушку амулет Бюшанса, который сегодня ей так и не понадобился. Устраиваясь в кресле поудобнее, Ника пообещала себе, что завтра с утра, не смотря ни на что, снова отправится с амулетом Бюшанса искать дорогу из владений Репрок. Спала она так крепко, что пропустила визит Балахона. Она - да, но не призраки, чье едва уловимые свечения, угадывалось в углах комнаты, не давая никакой возможности войти в нее Балахону, метавшемуся под дверью в бессилии что-либо поделать.
Первое, что сделала Ника, проснувшись утром, это побрела на кухню. Вчерашняя цыплячья ножка не насытила ее и теперь живот подводило от голода. В этот ранний час в замке царила сонная гулкая тишина. Камины давно остыли, от каменных плит пола поднимался холод, в коридоре, ведущий к кухне, свистел сквозняк. В этот холодный предрассветный час, добрые люди еще сильнее зарывались под теплые одеяла, досматривая сладкие сны и только Ника мучимая голодом, как сомнамбул, бездумно брела к кухне. Там тоже угадывалось некое подобие жизни и какое-то шевеление: слышался ленивый говор кухонной прислуги, прерываемый душераздирающими зевками, бряцанье и стук котлов, звук льющейся воды. Она не обратила внимания на отделившуюся от стены темную фигуру, двинувшейся ей навстречу - мало ли кто из кухонной прислуги бродит здесь.
Поравнявшись с неизвестным, кого хозяйственные заботы вынудили встать с постели в такую рань, Ника бросила на него сонный взгляд, лениво отметив про себя: "Надо же, до чего обнаглел... уже разгуливает по замку светлым днем?!" И монашка, как только тварь, приблизилась к ней, обдав смрадом плесени и тряпьем затхлых слежавшихся одежд, спросоня, непроизвольно сделала так, чтобы эта гниль держалась от нее подальше, с чувством заехав кулаком туда, где у Балахона должно было быть лицо, или что там у него имелось вместо него. Ее кулак, почти, не встретил сопротивления. Она только почувствовал, что под его костяшками что-то хрустнуло, хлюпнуло и Балахон, неловко взмахнув широкими рукавами, легко отлетел к стене, ударившись о нее так, словно швырнули тюк с тряпьем. Из под капюшона послышалось болезненное шипение и свистящее тяжелое дыхание. Может эта гадость, чем бы оно ни было и слыло сильным магом, держащим "на замке" всю Северную границу и терроризирующий Репрок, но на деле, оказалось хлипким существом. Отряхивая и брезгливо вытирая ладони о рясу, Ника подошла к поверженному врагу. Только у темной стены, где должен был валяться бесчувственный призрак, уже никого не было. Ника растерянно огляделась, но балахон исчез и вот тогда ее гнев сменился недоумением и страхом. Тут Ника, окончательно проснувшись, здорово перепугалась. Ей невыносимо было оставаться одной в пустом темном коридоре, где шевелились подозрительные тени, и она со всех ног помчалась к лестнице, перемахивая через две ступеньки, ничего и никого толком перед собой не видя, пока не налетела на сэра Ригана.