Наконец она выбралась на опушку, посреди которой вросла в землю, по самую заросшую мхом крышу, хижина. Над нею раскинул голые ветви клен. Ника остановилась, с трудом переводя дыхание и тут увидела…
Под кленом стоял орк... Ника закрыла, потом открыла глаза, надеясь, что видение исчезнет. Ничего подобного. Орк продолжал стоять под деревом, опираясь на дубину и спокойно рассматривал Нику. Обнаглели дальше некуда! Куда, черт возьми, смотрит дозор сэра Ригана. А орк не выказывал ни смятения, ни страха, а рассматривал Нику с любопытством, ясно читавшимся на его клыкастой, тупорылой морде, не обнаруживая при этом ни воинственности, ни намерения напасть на нее. Скорее всего, он попросту не видел, какую опасность может представлять для него взмыленная, запыхавшаяся монахиня, у которой даже сил не хватит убежать от него. Наверное, ей очень посчастливилось встретиться с таким спокойным, не злобным орком. Но Ника, ни в коем не случае, не стала бы утверждать, что он само миролюбие. Слишком уж впечатляли тугие бугры его мышц, широкая грудь, толстая шея с горбом-загривком, короткие кривые, но сильные ноги.
На орке была туника из шкуры волка, чья оскаленная морда, покоилась на его груди. На крепких ногах какая-то бесформенная меховая обувь, перехваченная крест-накрест ремешками. Весь он был покрыт короткой шерстью, а на его крупной голове росла неуемная грива волос. Слабая попытка, хоть как-то привести жесткие, как конский хвост, волосы хоть в какой-то порядок, вылилась в несколько заплетенных косичек, которые дела не решали. Зато в лопоухом ухе болталась, грубо выделанная, медная серьга. Маленькие глазки внимательно смотрели из-под массивных надбровных дуг. Как у всех орков, этот франт имел низкий покатый лоб, и Ника дорого бы дала, чтобы узнать, какие мысли сейчас вертятся под ним относительно нее. А потому не удивительно, что когда он шагнул к монашке, то получил суковатой палкой по, этому самому, лбу.
Выронив дубину орк, обижено хрюкнув, схватился за башку, а Ника поудобнее перехватив палку, приготовилась к драке. И орк, в самом деле, подхватив свою дубину, решительно двинулся на монашку, когда со стороны зарослей боярышника раздался голос, заставивший его остановиться. Из кустов появилось не менее странное создание, к которому орк послушно, хоть и нехотя, отошел, волоча за собой свою дубину. Оно казалось до того дряхлым и старым, что угадать пол его было довольно затруднительно, а внешний вид этого прародителя человечества никак тому не способствовал. Серые длинные волосы спутались в давно нечесаный колтун. Беззубый рот ввалился, но из-под седых бровей насмешливо и живо смотрели неожиданно молодые глаза. На худом сгорбленном теле болталась длинная туника, подпоясанная конопляной веревкой, а костлявые плечи покрывал плащ из грубой шерсти. Это воплощение древности, опиралось на клюку и разглядывало Нику зоркими глазами. Рядом обижено сопел орк.
- Э... э... простите, не знала, что это ваша зверушка, - вежливо кивнула на обиженного орка, Ника.
В ответ старец рассмеялся сиплым смехом:
- А ты храбрая...
- А вы знаете, что находитесь на земле барона Репрок, - поставила старца в известность Ника. Вдруг он с орком заблудился.
- А как же! - отозвался тот, лукаво блеснув глазами. - А вот знаешь ли ты, что нам с тобой можно разговаривать, пока край солнца не коснется ветки вот этого клена.
И старик поднял клюку, указав ею на роковой клен.
- И что тогда произойдет? - поправила сбившийся от бега монашеский платок, Ника.
- Тогда проход, через который мы сюда попали, исчезнет и мы с Уро останемся здесь. И уж тогда сэр Риган, точно, порубит его на куски.
При этих словах орк недвусмысленно качнул дубиной, давая понять, что осуществить это сэру Ригану будет довольно сложно.
- Тогда и нас с тобой услышат и уж тогда нам не сдобровать, - многозначительно добавил старец ничего не понимающей Нике. Какой рубеж? Кто их услышит? Причем тут клен? Кто это вообще такой?