Духовой оркестр заиграл марш, и по площади двинулись колонны с транспарантами и лозунгами. Примечателен был темп марша: это был почти бег. Динамичность чувствовалась во всем – в речах, в марширующих колоннах, в выкрикиваемых лозунгах. Неистовый ритм митинга захлестнул всю массу людей на площади Ким Ир Сена.
Шествие завершилось. Колонны людей теперь двинулись по домам. Шли они по проезжей части дорог от площади, оставляя свободной лишь центральную полосу, очерченную двумя непрерывными желтыми линиями.
Митингов по такому поводу проводилось в КНДР очень много, иностранцы в Пхеньяне приглашались на них на трибуну для гостей.
Митинг
Вокруг площади имени Ким Ир Сена размещены здания правительственных учреждений, в том числе министерства иностранных дел КНДР, а также Центральный исторический музей и Государственная картинная галерея. Прямо за ними через дорогу белоснежные изваяния танцующих девушек окружил подсвечиваемый разными цветами фонтан, вода которого спадает по водопаду, давая в жару возможность детишкам полазить по воде и немного охладиться.
Театр Мансудэ
Это парк перед художественным театром «Мансудэ» – по названию возвышенности, на которой его построили. В театре проходят музыкальные представления, а также концерты. Именно там я был на выступлении певицы Аллы Пугачевой с группой «Рецитал» в 1989 году.
Рюгён – «ивовая столица»
Через дорогу за театром «Мансудэ» в тени платанов за высоким решетчатым забором располагается территория российского посольства в КНДР. За ним проходит проспект Чхоллима от старинных ворот Потхонмун и река Потхонган, утопающая в зарослях плакучих ив – деревьев, из-за которых в старину Пхеньян называли «ивовой столицей», Рюгён.
Бродя по набережной реки Потхонган, натыкаюсь на группу пхеньянцев, играющих в шахматы «чанги». Зрители вплотную облепили каменные столики и скамейки. На столе – квадрат серо-желтой оберточной бумаги, расчерченный в крупную клетку.
Игра в шахматы чанги
Шахматы тоже были самодельными – деревянные шестигранные фишки с выведенными на них краской условными обозначениями, которые в старину писались иероглифами, а сейчас буквами корейского алфавита.
Сразу за мостом я увидел группу стариков весьма преклонного возраста, которые расположились прямо на набережной, выложенной бетонной плиткой. Около них крутился мужчина лет сорока пяти с портфелем из черного кожзаменителя. Он вынимал из портфеля какую-то старую посуду, сделанную, возможно, до освобождения Кореи, с намеком на антиквариат.
Старики на берегу реки Потхонган
Один из стариков, на вид уже лет девяноста, внимательно приценивался к крупной пиале. Я подошел, поздоровался. Мужчина поспешно сложил всю посуду в портфель.
– Наверное, журналист. Из какой страны? – спросил мужчина с портфелем.
– Из СССР, – ответил я.
– А, это хорошо! Это как брат, что ли!
– Интересно играть в шахматы, наверное… – пытаюсь поддержать разговор. – Дедушки все живут в этом районе?
– Да, дома им скучно, здесь они и собираются.
Кстати, среди иностранцев бытовал миф о том, что в Пхеньяне нет стариков. Откуда это было взято, не понимаю, возможно, слух разнес кто-то приехавший в КНДР на несколько дней. Ему не попались на глаза старики, и он заключил, что их там вообще нет. Подобного рода слухи очень легко всегда подхватывались журналистами разных стран и распространялись мгновенно.
Во время прогулки по Пхеньяну 22 октября 1988 года оставляю машину у отеля «Пхеньян» и двигаюсь вверх по улице Подынаму («Ивовая»). Для того чтобы попасть на эту улицу со стороны отеля, спускаюсь в подземный переход. Народу там немного. Мальчика лет четырех за руку ведет мама. Я обгоняю их и слышу, как сын говорит маме:
– Мама, смотри, иностранный гость! О! Фотоаппарат – фотографирует, значит!
Я улыбаюсь, и мать отвечает малышу:
– А ну-ка, поприветствуй иностранного гостя.
И малыш машет мне рукой, говоря: «Аннён хасимника!» («Благополучно ли поживаете?»).
Только поднимаюсь на улицу, как группа школьников вытаращивает глаза и тревожно кричит: «Вон! Иностранец! Иностранец!»
Сборка магнитофонов