Раздался звон разбитого стекла и звук разлившейся жидкости.
– Черт возьми, Шутер, старый растяпа! Смотри, что ты наделал!
Лира увидела. Дядя сшиб со стола графин с токаем и сделал вид, что зацепил его Швейцар. Старик осторожно опустил ящик и стал извиняться.
– Простите, милорд… он, должно быть, оказался ближе, чем я думал…
– Уберите это безобразие. Скорее, пока не промок ковер!
Швейцар и его молодой помощник поспешно удалились. Лорд Азриэл подошел к гардеробу и вполголоса сказал:
– Раз уж ты здесь, пусть от тебя будет польза. Когда придет Магистр, внимательно следи за ним. Если заметишь что-то интересное и скажешь мне, постараюсь, чтобы твой проступок остался без последствий. Понятно?
– Да, дядя.
– Зашумишь тут – я тебе не помогу. Сама ответишь.
Он отошел и снова стал спиной к камину; тут же появился Швейцар со щеткой, совком для стекла и тазиком с тряпкой.
– Могу только повторить, милорд: я очень виноват, не знаю, как мне…
– Просто уберите это.
Как только Швейцар начал собирать тряпкой вино с ковра, постучался Дворецкий и вошел вместе со слугой лорда Азриэла, Торольдом. Они несли тяжелый ящик из полированного дерева с медными ручками, но, увидев, чем занят Швейцар, остановились как вкопанные.
– Да, это токай, – сказал лорд Азриэл. – Жалко. Принесли фонарь? Поставьте, пожалуйста, ближе к шкафу, Торольд. Я повешу экран напротив.
Лира поняла, что через щелку ей будет виден экран и все, что на нем покажут. Интересно, подумала она, специально ли для этого дядя поставил так фонарь. Под шум приготовлений – слуга разворачивал жесткое полотно и натягивал на раму – она шепнула:
– Видишь? Не зря, значит, пришли?
– Может, не зря, – сухо произнес Пантелеймон тонким мотыльковым голосом. – А может, зря.
Лорд Азриэл стоял возле камина, попивая кофе, и угрюмо наблюдал за Торольдом, который раскрыл ящик проекционного фонаря, снял крышку с объектива и проверил уровень керосина в бачке.
– Керосина достаточно, милорд, – сказал он. – Вызвать техника для демонстрации?
– Нет. Буду показывать сам. Спасибо, Торольд. Они уже пообедали, Рен?
– Кажется, заканчивают, милорд, – ответил Дворецкий. – Если я правильно понял мистера Коусона, Магистр и его гости не станут мешкать, услышав, что вы здесь. Унести поднос?
– Унесите.
– Хорошо, милорд.
Дворецкий с легким поклоном взял поднос и вышел, а за ним Торольд. Как только дверь за ними закрылась, лорд Азриэл повернулся к гардеробу, и Лира ощутила силу его взгляда, как что-то почти физическое, словно он был стрелой или копьем. Потом он отвернулся и что-то сказал своему деймону. Деймон подошел к нему и спокойно сел рядом, изящный, грозный, настороженный; он обвел взглядом комнату, а потом его зеленые глаза и черные глаза лорда одновременно обратились к двери, где щелкнула ручка. Лира двери не видела, но услышала удивленный вздох вошедшего.
– Магистр, – сказал лорд Азриэл. – Да, я вернулся. Ведите ваших гостей – я покажу вам кое-что интересное.
Глава вторая
Идея Севера
– Лорд Азриэл, – торжественно произнес Магистр и пожал ему руку.
Из своего укрытия Лира следила за глазами Магистра – и действительно, он сразу бросил взгляд на стол, туда, где раньше стоял графин с вином.
– Магистр, – сказал лорд Азриэл. – Я приехал поздно, не хотел мешать вашему обеду, поэтому расположился здесь. Здравствуйте, Проректор. Рад видеть вас в добром здравии. Извините за неопрятный вид, я только что высадился. Да, Магистр, токай погиб. Боюсь, вы в нем стоите. Швейцар уронил его, но это моя вина. Здравствуйте, Капеллан. Прочел вашу последнюю статью с большим интересом…
Он отошел с Капелланом в сторону, так что теперь Лира хорошо видела лицо Магистра. Оно было невозмутимо, но деймон на его плече нахохлился и беспокойно переступал с ноги на ногу. Лорд Азриэл был уже в центре всеобщего внимания, и, хотя всячески проявлял любезность по отношению к Магистру, ясно было, за кем сила.
Ученые здоровались с гостем и разбредались по комнате, кто-то садился за стол, кто-то в кресла, и вскоре комнату наполнил гул голосов. Лира видела, что они заинтригованы большим ящиком, экраном и фонарем. Она хорошо знала Ученых: Библиотекаря, Проректора, Исследователя и остальных; эти люди окружали ее всю жизнь, учили ее, наказывали, утешали, сгоняли с фруктовых деревьев в Саду, дарили ей маленькие подарки; другой семьи у нее не было. Она, наверно, и считала бы их семьей, если бы знала, что такое семья, – хотя, если бы знала, отнеслась бы так скорее к слугам Колледжа. У Ученых были дела поважнее, чем потакать прихотям диковатой девочки, попавшей сюда по случайности.