Старик пробурчал какое-то ругательство и умолк, не найдя, что возразить. Зато слова нашлись у лорда Эрвиндора:
— Мы обсуждаем сейчас не права наследования. Если бы юный лорд Рейвин умер, не оставив потомства — чего мы вовсе не желаем — самым вероятным наследником действительно стал бы лорд Вильморт Фержингард. Однако речь сейчас идет совсем об ином — лорд Вильморт требует поединка!
— Ваш дед, лорд Эльтур Фэренгсен получил титул, убив в поединке своего двоюродного брата, — напомнил Фержингард, который, похоже, знал все и про все благородные дома Севера.
— Это было сто лет назад!
— С тех пор льды растаяли или наши традиции поменялись?
Снова поднялся такой шум, что не понятно было, кто и что говорит. Если лорд Рейвин Эстергар и пытался что-то сказать, его совершенно заглушили.
— Никто и никогда не вызвал на поединок Эстергаров! — кричали с одной стороны.
— Кто мешает это сделать теперь? — отвечали с другой.
— Он мальчишка и не может драться с мужчиной втрое старше и опытнее!
— Если он не воин, то и лордом ему не бывать. Я скорее соглашусь присягнуть Фержингарду, чем этому мальчишке.
— Мальчишка скоро повзрослеет, а Фержингард достойнее не станет.
«Ох, Неизвестный, что бы такого выпить, чтобы голова не болела от этого гама?», — вздохнул Бенетор. Лорды тем временем ругали покойного лорда Ретруда за беспутство и грубость, его отца, Агнора, — за высокомерие и изворотливость, Вильморта Фержингарда — за сомнительные интересы, вспоминали обиды вековой давности и наперебой обвиняли друг друга в неуважении традиций.
— Если бы дело касалось только замков, земель и крепостей — разговора бы не было, лорд Вильморт в своем праве. Но ведь речь идет так же и о титуле верховного лорда! Никакого поединка, пока мы не придем к единогласному решению, — заявил лорд Тистельдер, и это была, по мнению Бенетора, самая осмысленная реплика из всех.
Рядом с Тистельдером поднялся юноша лет шестнадцати, большинству из присутствующих незнакомый. На нем был серый камзол и серый же шерстяной плащ без рисунка, скрепленный на плече крупной серебряной пряжкой.
— Сколько у вас бастардов, лорд Вильморт? — голос его прозвучал звонко и с явным вызовом.
— Что? — неожиданный вопрос ошарашил, похоже, даже невозмутимого Фержингарда.
— Вам под пятьдесят… — продолжал юноша.
— Тридцать восемь, — процедил сквозь зубы лорд Вильморт.
— Так сколько у вас внебрачных детей, а?
— У меня нет бастардов, — с большим достоинством проговорил Фержингард.
— За столько лет ни одна женщина не понесла от вас. Не значит ли это, что вы не можете иметь потомство?
«Кто это такой дерзкий? — лорд Эргос Бенетор щурился и даже оттягивал уголок глаза, пытаясь получше разглядеть фибулу на плече молодого человека, но та оказалась самой обыкновенной, круглой и гладкой, без намека на гербовый знак. — Так нечестно. Я же надел камзол с гербом, хоть он и неудобный. Неужели так сложно?» Пришлось спрашивать рядом сидящих, но те пребывали в таком же недоумении. Не без труда кто-то незначительных лордов признал в мальчишке своего племянника.
— Это Эльхтар, старший из сыновей Арлобора Эльхтара. Год назад стал лордом и женился, а на днях у него родился сын.
«Теперь понятно», — Бенетор и сам прекрасно помнил то чувство, когда первый раз взял на руки своего новорожденного сына. Именно в такие моменты действительно чувствуешь себя мужчиной. Поднятая Эльхтаром тема оказалась благодатной и побудила высказаться лорда Тистельдера, правда, в более учтивой манере:
— В самом деле, лорд Вильморт. Вы говорите — у лорда Агнора не осталось потомства, чтобы продолжить его дело, а между тем, вы сами последний в своем роду. И не похоже, чтобы вы стремились это изменить.
— Я лишь искал достойную супругу, — ответил Фержингард все с тем же чувством собственного превосходства, как будто он считал недостойными всех тех мужчин, что женятся рано или заводят любовниц. — Теперь, когда я ее обрел, я спокоен касательно будущего моего рода. Моя жена ждет ребенка. Он появится на свет в начале весны.
По залу пронесся одобрительный гул, кое-где слышны были смешки.
— Мои поздравления! В вашем возрасте… столь скоро после свадьбы… достойно уважения, что тут еще сказать!
— Продолжайте в том же духе!
— С каких пор еще не рожденные дети принимаются во внимание? — возмутился лорд Хэнред. — Может быть, твоя жена принесет тебе девку, а потом еще пять.
— Действительно, — поддержал Фэренгсен. — К чему вообще говорить о нерожденном ребенке неизвестного пола, когда перед нами законный внук лорда Агнора Эстергара, уже достигший положенного возраста.
— Но у нашего юного лорда нет ни отца, ни другого родича, который бы защищал и направлял его первые годы, — возразил Бенетор. — А уж по поводу возраста… лорд Хэнред подтвердит — еще пятьдесят лет назад каждый мужчина на Севере рассмеялся бы, если бы услышал, что тринадцатилетнего назвали воином.
— Карломан Эстергар, прозванный Славным, стал лордом в двенадцать лет, а в четырнадцать вел в бой солдат, — напомнил Фэренгсен. Похоже, с тех пор, как его поразил недуг, освободившееся от упражнений, охоты и прогулок время он стал тратить на чтение. — Это написано в «Великом трактате».
— А еще там написано о лорде-мертвеце, который вернулся с того света на зов потомков, — саркастически добавил Бенетор, но не учел, что почти все присутствующие безоговорочно верят всему, что написано в древних книгах, и быстро исправился: — Я лишь хотел сказать, что оба эти случая уникальны, и нельзя приводить их в качестве прецедента. К тому же, если мне не изменяет память, у Карломана была мать, о мудрости которой ходили легенды. Она и управляла всем, пока ее сын воевал и охотился. Кстати… а где…
На полминуты снова воцарилась тишина, а потом лорд Тистельдер озвучил то, что разом вспомнили все:
— А где леди Бертрада?
— Вы серьезно, лорды? — расхохотался Фержингард. — Женщина!
— Молчи, Фержингард! Это твоими владениями сорок лет правила женщина, к тому же мужеубийца! — бушевал старик Хэнред, намекая на известную балладу о лорде Фержингарде, который женился сто раз, а потом был задушен в супружеской постели своей сто первой женой.
— Женщины бывают разные, — деликатно заметил лорд Эрвиндор, по общему мнению, уже давно находившийся под властью своей более молодой и деятельной супруги. — Думаю, стоит позвать сюда леди Бертраду… по правде, ей с самого начала стоило бы быть здесь…
Лорд Эргос Бенетор не знал леди Бертраду близко, но поверхностного знакомства с ней в рамках предписанного этикета было достаточно, чтобы составить о ней мнение. Нет, Бенетор не назвал бы ее мудрой женщиной. Умной — да, а сверх того вспыльчивой, резкой и высокомерной — под стать мужу. Но со своими обязанностями хозяйки замка она явно справлялась хорошо, особенно если вспомнить, насколько лорд Ретруд был безразличен к любым делам, кроме смотров и охоты.
— Где леди Бертрада? — вопрос эхом пронесся по зале, и в последовавшей за ним тишине все взоры обратились на юного лорда Эстергара. Первый раз с начала съезда мальчишке дали слово.
— Моя леди-мать нездорова, — произнес Рейвин.
«Уж не поразил ли ее тот же недуг, что и мужа? — подумал Бенетор и быстро глянул на Фержингарда. — Нет, не похоже. Тогда бы Фержингард так не нервничал… И все-таки не помешает выяснить, от чего скончался Ретруд». Лорд Эргос как раз собирался расспросить мальчишку об этом, но не успел, так как следующая реплика юного Эстергара повергла его в состояние глубокого потрясения.
— Моя мать четыре дня назад произвела на свет сына. И все еще слишком слаба, чтобы спуститься сюда.
«Сын! Еще один внук Агнора! — воскликнул лорд Бенетор, не отдавая себе отчета, прозвучало ли это вслух или лишь в его голове. — Это же все меняет!» Все вокруг него кричали и волновались, точно так же пораженные этой новостью, но лорд Эргос их не слышал — он смотрел только на Фержингарда и ждал, что скажет он.