Рамирес был не в духе. Он сам взялся за бессмысленный опрос уволенных работников и пока, побеседовав с двумя, не добился ничего, кроме заверений, что они были рады развязаться с сеньорой Хименес. Фалькон наблюдал за ней через дверь, пока Рамирес выпускал пары. Она пощелкивала ногтями большого и указательного пальцев, что-то прокручивая в уме. Фалькон кратко проинформировал Рамиреса, дал ему адрес Басилио Лусены и велел ехать туда, приготовившись к «колке» двух главных фигурантов.
Фалькон повез Консуэло Хименес обратно через реку в дом № 17 по улице Рио-де-ла-Плата. В обеденное время движение на улицах оживилось. В парк высыпали бегуны, девчонки с хвостиками, радуясь солнцу, резвились за оградой. Он обожал подобные моменты в полицейской работе — катишь себе на машине, а в это время подозреваемый переживает тяжелейшую внутреннюю борьбу, мучаясь над вопросом: отрицать или признаться, продолжать разыгрывать роль, нанизывая ложь на ложь, или свалить с души камень, покаявшись и приняв наказание? Откуда исходит импульс, толкающий человека к принятию столь глобального решения?
За высокими башнями площади Испании он повернул направо на проспект Португалии.
Здание, ставшее главным украшением выставки «Экспо-29», до того ему примелькалось, что он не обратил бы на него никакого внимания, если бы не особенно яркий в тот день контраст красного кирпича, синего неба и буйной зелени. Фалькон вспомнил, как его отец, когда они смотрели по телевизору «Лоуренса Аравийского», аж вскочил с места, поняв, что снятое Дэвидом Лином Британское посольство в Каире — это оно и есть.
— Вы можете говорить, если хотите, — обратился он к донье Консуэло.
Она готова была изречь что-то сердитое, но одумалась. Достала из сумочки губную помаду и подкрасила губы… очень мило.
— Я так же заинтригована, как и вы, — сказала она, чем порядком его разозлила.
Он остановил машину, чуть не доехав до нужного дома. Рамиреса нигде не было видно. Фалькон вынул отчет о вскрытии трупа и еще раз прочел его, вникая в детали. Использованные инструменты, хирургическая сноровка, химические растворы, обнаруженные на одежде жертвы, — все это подтвердило его подозрения.
Рядом притормозила машина. Рамирес кивнул и проехал в конец улицы. Он вернулся пешком, вошел в ворота и позвонил в дверь дома № 17. Лусена отворил. Произошел обмен репликами. Рамирес предъявил удостоверение, после чего его впустили внутрь. Прошло несколько минут. Фалькон и сеньора Хименес вылезли из машины, позвонили. Лусена открыл дверь, явно встревоженный. Он заглянул Фалькону прямо в зрачки и перехватил голубую вспышку глаз своей возлюбленной. Он несомненно был напуган, но чем, Фалькон пока не знал. Они вошли. Хозяин определенно чувствовал себя стесненно в собственной гостиной под прицелом трех пристальных взглядов. Фалькон уселся рядом с телевизором, к которому была подсоединена видеокамера. Рамирес встал у двери. Лусена присел на краешек кресла. Сеньора Хименес устроилась на диване напротив, вполоборота к любовнику, скосила на него глаз и принялась качать ногой, закинутой на ногу.
— Как нам стало известно от сеньоры Хименес, прошлой ночью вы были у нее, — начал Фалькон. — Вы не могли бы вспомнить, когда вы ушли оттуда?
— Где-то около двух часов, — ответил он, прочесав пятерней свои тонкие каштановые волосы.
— Куда вы пошли из отеля «Колумб»?
Нога замерла в воздухе.
— Я вернулся сюда.
— Вы еще раз выходили из дома той ночью?
— Нет. Я выходил сегодня утром — на работу.
— Как вы туда добирались?
Он поколебался, смущенный этим вопросом.
— На автобусе.
Тут Рамирес взял инициативу в свои руки и начал пытать его относительно автобусных маршрутов. Лусена продолжал изворачиваться, пока Фалькон с невозмутимым видом не передал ему отпечаток с пленки системы видеонаблюдения.
— Это вы, сеньор Лусена? — спросил он.
Тот в подтверждение нервно тряхнул головой.
— Какой предмет вы преподаете в университете?
— Биохимию.
— Значит, вы, скорее всего, работаете в одном из тех зданий, что расположены на проспекте Королевы Мерседес?
Он кивнул.
— Совсем рядом с Гелиополисом, куда переехала сеньора Хименес, не так ли?
Он пожал плечами.
— Можно ли на вашем факультете достать такое вещество, как хлороформ?
— Проще простого.
— А физиологический раствор, скальпель и хирургические ножницы?
— Конечно, там же есть лаборатория.
— А что тут за циферки в нижнем правом углу снимка?
— Ноль-два-тридцать шесть, двенадцатого-четвертого-ноль-первого.
— К кому вы приходили в Эдифисьо-дель-Пресиденте в это время?
Он сжал пальцами переносицу и крепко зажмурился.
— Мы не могли бы поговорить об этом с глазу на глаз? — спросил он.
— Тут, кажется, нет посторонних, — заметил Рамирес.
— Через двадцать пять минут после того, как вы вошли в это здание, Рауль Хименес был убит, — сказал Фалькон, поняв наконец, что Лусена скорее ищет у него поддержки, чем опасается его. Боится он женщины.
— Я ходил на восьмой этаж, — произнес Лусена, вскидывая руки.
Такой неожиданный ответ заставил Рамиреса взяться за блокнот.
— Восьмой этаж? — переспросила сеньора Хименес.
— Орфилья Тринидад Муньос Дельгадо, — прочел Рамирес.
— Да ей, должно быть, лет девяносто, — заметила сеньора Хименес.
— Семьдесят четыре, — уточнил Рамирес. — Там есть еще Марсиано Хоакин Руис Писарро.
— Марсиано Руис, театральный режиссер, — уточнил Фалькон.
Лусена ответил ему кивком.
— Я знаю его, — сказал Фалькон. — Он приходил к моему отцу, но ведь он же…
— Un maricon,[18] — хрипло припечатала сеньора Хименес.
Рамирес, точь-в-точь как коверный клоун, сделал шаг назад и вылупился на Лусену. Фалькон по мобильнику позвонил Фернандесу, который сообщил ему, что во время его дневного обхода квартир у Рамиреса ему не открыли.
— Его сегодня не будет, — сказал Лусена. — Он завез меня на работу и поехал в Уэльву. Он там ставит «Bodas de Sangre»[19] Лорки.
В комнате повеяло грозой. Сеньора Хименес пулей сорвалась с места, так что никто не успел ее остановить. Она замахнулась и наотмашь ударила Лусену по скуле. Это была не просто пощечина, а тяжеленная оплеуха. Да еще все эти кольца, подумал Фалькон.
— Hijo de puta![20] — прокричала она от двери.
Кровь тонкой струйкой потекла по щеке Лусены. Хлопнула входная дверь. Каблуки застучали по мощенной плиткой дорожке.
— Не понимаю, — нарушил молчание Рамирес, почувствовав облегчение после ее ухода. — Зачем же вам было трахать ее, если вы…
Лусена выдернул из пачки несколько салфеток и промокнул кровь.
— Ну объясните же мне, ради бога, — снова обратился к нему Рамирес. — Ведь вы или то, или другое, разве не так?
— Я должен отвечать этому недоумку? — спросил Лусена Фалькона.
— Если не хотите надолго задержаться в полицейском участке, то да.
Лусена встал с кресла, засунул руки в карманы, прошел в центр комнаты и повернулся к Рамиресу. Его неуверенность сменилась убийственным спокойствием, с каким светский щеголь принимает вызов на дуэль.
— Я трахал ее потому, что она напоминает мне мою мать, — произнес он.
Это было хорошо рассчитанное оскорбление, и оно достигло своей цели — взбесить Рамиреса, в котором Лусена сразу же опознал представителя чуждого ему класса. Инспектор происходил из рабочей семьи с крепкими устоями и жил с женой и двумя дочерьми в доме родителей. Его мать жила с ними, а после смерти его тестя, которой ожидали со дня на день, он собирался взять к себе тещу. Рамирес сжал кулаки. Никто не смел оскорблять при нем матерей.
— Итак, сеньор Лусена, сейчас мы вас покидаем, — сказал Фалькон, хватая Рамиреса за вздувшийся бицепс.
— Я хочу записать… я хочу записать номер телефона второго извращенца, — клокочущим от ярости голосом проговорил Рамирес, вырывая руку у Фалькона.