– Вольно, – наконец сказал он. – Джина, сладкая моя, плесни-ка и мне на три пальца «Искрометной». Я заслужил, в конце концов…
Мак-Интайр достал из кармана алюминиевый цилиндрик, осторожно открутил крышку, вытрусил на ладонь двухдюймовый обрубок сигары.
«Последние два дюйма – самые сладкие», – сообщил когда-то его прадед, член боевой организации ИРА,[2] парикмахеру Белфастской уголовной тюрьмы за полчаса до побега.
Августин не знал, какая реальная личность скрывается за аватаром рыжеволосой Сэми. Таковы были незыблемые законы виртуального мира. Да он и не стремился узнать. Ему было достаточно того, что внутри ВР Сэми – милая, покладистая девушка «без комплексов». И плевать на то, что в «той» жизни хозяйкой столь полюбившегося Августину аватара может быть девяностолетняя старуха. Или девяностолетний старик. Виртуальный мир тем и хорош, что позволяет каждому быть тем, кем он никогда не смог бы стать в реальности.
– Я тебя полчаса жду. Уже думала, ты сегодня не придешь. Ведь всякое может случиться… – Зеленоглазая Сэми на мгновение отстранилась и посмотрела на Августина с тревогой.
– Что, например? – Августин поставил свой лук у входа в комнату.
– Например, убийство до смерти, – промурлыкала Сэми, деловито снимая шелковое покрывало с белоснежного ложа, ожидавшего любовников.
«Это было бы действительно грустно», – мысленно согласился Августин. После того, как тебя убили до смерти, назад дороги нет. Как и в жизни.
– Но ведь я полицейский, – отмахнулся Августин.
Пальцы Августина принялись за шнуровку, которая стягивала стройный стан его подружки самым соблазнительным образом. Он не любил болтовни. Болтать можно и там, в Москве. В виртуальном мире следует действовать…
Шестьдесят четыре минуты своего дежурства из трехсот шестидесяти Августин провел у Сэми. Это было немного больше, чем ему позволял устав сетевой полиции, но намного меньше, чем ему хотелось бы.
Выходя из уютного номера гостиницы, декорированной под английский постоялый двор конца XVII века, он нежно чмокнул Сэми в ложбинку между грудей, теснящихся под изумрудным шелком лифа.
В такие моменты Августин всегда немного раскаивался в том, что стал сетевым полицейским.
В то время как рядовые пользователи имеют право наслаждаться любовью в ВР сколько им заблагорассудится, он должен заниматься поддержанием сетевого законодательства… Да плевать на него! Анархия – мать порядка!
На мгновение в голову Августина закралась еще одна крамольная мысль: быть может, стоит всеми правдами и неправдами получить доступ к серверному комплексу ООН, к уникальной базе данных пользователей виртуального мира. Войти туда, используя «форсаж» и свою офицерскую эксесс-карту. Узнать, кто же такая эта Сэми в действительности. И если она так же хороша собой, как хорош в постели ее аватар, быть может стоит обдумать варианты совместного… совместного… Стоп! Августин вспомнил о Ксюше и устыдился собственных мыслей.
– Хозя-а-а-айка! – проорал за спиной Августина противный пьяноватый голос. Августин остановился.
– Э-эй, шлюхина дочь! – второй, еще более мерзкий.
Августин обернулся. У окна постоялого двора Сэми топтались трое придурков в форме американской морской пехоты прошлого века. Августин сразу же послал запрос и получил всю необходимую информацию. Трое Агасферов, в новый класс переведены позавчера. Солдаты Второй Штурмовой дивизии Герцогства. Последняя зона включения – Свитязь.
Августин присвистнул. От Амстердама до Свитязя двести миль все-таки. Видно, какой-то Джирджис решил подработать авиалайнером и в летательном морфе подбросил забулдыг до Амстердама.
Прямо как в анекдоте. «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – Амстердам».
Пока Августин вспоминал, в чем соль анекдота, третий морпех, до этого времени молчавший, сдернул с плеча автоматическую винтовку и принялся колотить прикладом в ставни. Сэми не появлялась и правильно делала. Августин лениво вытащил из колчана стрелу.
– Эй вы там, повежливее! – крикнул он, плавно натягивая лук и подходя поближе мягкими кошачьими шагами.
Тот, который колотил винтовкой в ставни, резко обернулся, одновременно передергивая затвор.
Так-так… Ярко выраженные агрессивные действия, угрожающие стабильному функционированию полицейского при исполнении служебных обязанностей. Ситуация двести восьмая, однако.
Августин молниеносно припал на колено. Щелкнула тетива. Солдат захлебнулся кровью и упал навзничь.
Двое его напарников, ошеломленные, замерли, так и не взведя затворы своих винтовок. Они быстро трезвели. Из окна высунулась Сэми с внушительным дробовиком «Ремингтон» в руках.
– Лечь на землю, руки за голову! – приказал Августин.
Один послушно выполнил приказание, другой перекинулся в волка и попытался бежать. Заряд картечи из «Ремингтона», и стрела Августина быстро привели его к послушанию.
Августин поднес к губам «наручник» и, потребовав военную комендатуру Амстердама, сказал:
– Лейтенант сетевой полиции Джонни Джармуш. Подберите тут трех своих героев… Нет, ничего страшного… Один целехонек, у двух других отлетело кредитов по сорок… Вайолент-Роад, девятнадцать… Нет, девятнадцать… Д-е-в-я-т-н-а-д-ц-а-т-ь… Двадцать минус один, козел!!!
Девять сенсоров «Аргуса-18» автоматически сопроводили Владимира до двери под вывеской «Центр рекурсионной терапии „Байкал“ и, когда тот переступил порог, переключились в режим высокочастотного проникновения.
По просторной комнате, где не было ничего, кроме нескольких соломенных циновок, расхаживал коренастый человек в европейском костюме кофейного цвета, и это было первым, что удивило Владимира.
В руках человек держал раскрытую книгу в темном кожаном переплете, и это было вторым, что удивило Владимира.
Человек не сразу отреагировал на его появление. Он некоторое время продолжал читать, потом наконец закрыл книгу и бережно положил ее прямо на пол. Потом он посмотрел на Владимира. Его глаза были удивительно глубоки и в то же время совершенно непроницаемы.
– Здравствуйте, – довольно робко сказал Владимир. Подать руку он не решился.
– Мое имя Хотой, – сообщил человек.
У него был исключительно правильный русский выговор, свойственный обычно образованным иностранцам. Хотой был иностранцем. Он родился и провел свое детство в Якутии.
– Очень приятно, – улыбнулся Владимир. – Меня зовут Володя. Владимир Роговцев, – уточнил он, смутившись фамильярностью своего «Володи».
– Владимир Роговцев, – повторил Хотой, словно пробуя его имя на вкус. – А почему не Горацио?
– Простите?
Владимир слышал много разных басен и анекдотов о жизни натуралов. Он знал, что нужно быть готовым буквально ко всему, но загадочный вопрос Хотоя застал его врасплох. Действительно, Горацио было бы лучше, но раз уж назвали…
– Или почему не Клавдий? – ехидно добавил Хотой.
Владимира передернуло. Клавдий… Так его звали еще совсем недавно, каких-то две недели назад…
«Если в роду человеческом переведутся убийцы, извращенцы, алкоголики и наркоманы, если мордобой и кровопролитие перестанут приносить удовольствие хотя бы одной тысячной процента взрослых здоровых людей, на Земле наступит рай. Но это будет рай для стада кастрированных животных. Без зла нет добра, без ноля нет десятки, без твоего сознания нет мира. Без мортидо – тяги к разрушению и смерти, невозможно воплощение либидо – стремления к любви и жизни.
Мне не представляло большого труда создать ВР, в которой невозможно насилие. Но в таком случае получилось бы, что я создал всего лишь еще один телеканал для младших школьников! С другой стороны, много ли радостей знала раньше жизнь семидесятилетнего паралитика или даже вполне здорового клерка из «Юнион Банка»?
Уже в первой трети двадцатого века обнаружилось повальное стремление к бегству от повседневности. Боевики и мелодрамы, комиксы, выпивка и наркотики, перманентная сексуальная революция – более манифестируемая, нежели происходящая на самом деле, – несколько позже компьютерные игры и видеопутешествия пытались удовлетворить всеобщую тягу ощущать и переживать нечто необычное. Но это были всего лишь грубые суррогаты. Да, люди бежали от действительности. Куда? В никуда, в ничто.
2
ИРА – Ирландская Республиканская Армия. Террористическая организация ирландских католиков. –