Поверенный опять значительно помолчал.
— Машинами не очень-то рекомендуется…
— У нас своего самолета нет.
— Вот именно: своего самолета нет! — почти укоризненно произнес поверенный, блеснув детски ясными васильковыми глазами. — Нет! Значит, придется вам, Андрей Владимирович, ехать к соседям. Без соответствующего обеспечения с нашей стороны я допустить такую поездку дипкурьеров не могу.
Он опять постучал карандашом по стеклу.
— Не могу! — повторил убежденно, будто кто-то мог ему навязывать другой вариант. Ясно, курьеров надо встречать, как всегда, ведь большая часть пути будет по территории Асибии. К чему эти лишние разговоры?
— Когда ехать? Завтра?
— Завтра! Возьмите новую «Волгу». Поедет с вами Климчук.
Опять лишние слова! Все и так ясно. За курьерами всегда посылали только новую «Волгу» и непременно с Климчуком, он самый опытный и надежный, имеет куагонскую въездную визу в паспорте. Из шоферов только он да Потеряйкин.
…— И проявляйте, Андрей Владимирович, максимальную осторожность и выдержку. — Тон поверенного звучал назидательно, и Антонову казалось, что Демушкин с удовольствием слушал самого себя. — Да! Да! Пособраннее надо быть, пособраннее! Как мне известно, вы в этом году ждете присвоения следующего дипломатического ранга. Первый секретарь — чин высокий, и вам надо сейчас быть особенно четким в работе.
Это уже было похоже на выпад, на который стоило бы ответить, но Антонов сдержался, молча встал из-за стола.
Демушкин легко портил ему настроение. Педант! Приходить на работу минута в минуту, быть в рабочем помещении посольства только при галстуке, какая бы жара ни стояла на улице. Совещания, собрания, встречи высоких гостей, доверительные беседы с послами других стран — любимое времяпрепровождение Демушкина. Особенно приемы. Приемы и дипломатические рауты для него — праздник. В такие минуты советник-посланник делался особенно значительным и поэтому на высоте своей значительности благодушным. Выставив вперед плоскую грудь, поблескивая золотом коронок в попытке изобразить отработанную «светскую» улыбку, он неторопливо и неизменно солидно беседовал с каким-нибудь важным местным чином или советником другого посольства, при этом задумчиво поглаживал подбородок, и, глядя на него издали, можно было подумать, что сейчас в разговоре решаются судьбы двух государств.
В приемной Антонов попросил Клаву, заведующую канцелярией посла, сообщить Климчуку, чтобы готовился к завтрашней поездке.
Обычно сосредоточенное и строгое лицо Клавы вспыхнуло радостью:
— В Монго? Как хорошо! Напишу Верочке записку — пусть пришлет свежий номер «Бурды». Не возражаете?
Клава слыла в посольском коллективе модницей и всеми способами добывала лучшие журналы мод, которые в Дагосе достать было трудно.
— Будет «Бурда»! — улыбнулся Антонов.
Клава была симпатична Антонову — всегда деловая, собранная, на мидовских курсах довольно хорошо изучила французский, самостоятельно одолела английский, много читала, с горячим интересом относилась к Африке.
Час спустя в кабинет к Антонову зашел Климчук. Этот сибиряк напоминал робота — роста огромного, плечи под прямым углом, голова прямоугольная, как куб, кисти рук с темной от машинного масла кожей похожи на клешни, и пальцы на них тоже прямоугольные. Воплощение силы и надежности!
Климчук, как и другие сотрудники посольства, любил ездить в соседние страны, особенно в Куагон. Эти поездки разнообразят шоферскую жизнь. К тому же и командировочные! Особенно стремится к таким поездкам напарник Климчука — Потеряйкин. В отличие от Климчука человек он на вид невзрачный, но с большим гонором. Антонов но любил ездить в Монго с Потеряйкиным, там из магазинов его не вытащишь, там Потеряйкин становится неузнаваемым: глаза суетятся, цепкие зрачки прыгают, как мошки, вид такой, будто в самом деле что-то потерял или не успел купить самое необходимое. Фамилии своей никак не соответствует. Уж этот ничего не потеряет, только найдет, причем там, где не найти другим.
— В шесть утра буду у вашего дома! — проскрипел Климчук жестяным невыразительным голосом. От его рубашки пахло соляркой.
Уходя из кабинета Антонова, он на мгновение задержался на пороге:
— Вот только голова как чугунная…
— Перебрал вчера?
Шофер скривил мясистые губы в подобии улыбки, двинул ручищей в пространство, отмахиваясь от шутки, как медведь от осы.
— Какой там!
Спиртного Климчук не употреблял вовсе. Посольские остряки шутили: люди «смазываются» спиртным, а Климчуки и роботы — машинным маслом.