Князь Владимир если и удивился, то виду не подал.
— Пусть так будет. Позови первого видока.
В гридницу вошел крепкий мужчина лет тридцати. Он снял шапку и поклонился в пол. Представился, разъяснил, что конюхом служит у боярина. А после, не поднимая глаз, поведал, как Ефросинья грамоту под крыльцо прятала. Бояре выслушали рассказ с непроницаемыми лицами.
— А что делала Ефросинья Давыжая на дворе у боярина Ретши? — спросил князь.
— Так к госпоже Кирияне пришла. Я и впустил. После истопника послал за боярыней.
Князь кивнул.
— А когда пришла я? — подала голос Фрося.
Мужи загалдели.
— Молчала бы ты, женщина, когда тебя не спрашивают, — пробасил черноволосый боярин. Ефросинья посмотрела на него внимательно. Вот он. Именно его голос она слышала сегодня в клети.
— А кто за меня говорить будет? А, уважаемые? Супруг мой воюет, отца моего крестного вы не позвали! — Фрося заставила голос звучать твердо и громко. — Я имею право задавать вопрос видоку. Как любой из вас. — На самом деле она понятия не имела, может или нет. Ведь о правилах судебного процесса сведения не дошли. Но раз князь её не остановил, то значит можно. — Когда я пришла на двор?
— Так, это… — замялся конюх, — с утра.
— Хорошо. А платье на мне какое было?
Слуга жалобно посмотрел на Ретшу. Тот на мольбу во взгляде никак не отреагировал.
— Так, это… в синем.
— Ясно.
— Вышла-то хоть Киряна ко мне?
— Нет, болезной сказалась.
Князь кивнул, отпуская свидетеля. Вошел другой. Тоже слуга. Истопник. Хромой, на лице и руках следы старых ожогов. Повторил сказанное конюхом слово в слово.
— Почтенный, а когда случилось-то всё? — спросил князь.
— Вчера вечером, вестимо, — не растерялся он.
— А надето на мне что было? — уточнила Фрося
— Неужто я бабские тряпки помнить буду?
— Хорошо. Кирияну-то кто звал? — поинтересовался боярин Позвизд.
— Холопка наша, а я во дворе в это время был да видел, как супруга Давыда Юрьича под крыльцо бересту сунула. Потом, не дождавшись госпожи Кирияны, со двора и пошла, — с незыблемой уверенностью поведал старик.
Свидетелю задали еще несколько вопросов, а после отпустили. Бояре перешептывались, князь барабанил пальцами по подлокотнику.
— Видоки мои подтвердили, что эта женщина была на моем дворе и спрятала проклятье под крыльцо! — отдуваясь от жары, прогрохотал Ретша.
— Ага, только брешут они, как сивы мерины! — хмыкнул Позвизд, наматывая на палец свою бороденку.
— Ну, мало ли, запамятовали мелочи, главное-то сказали!
— Что ты им велел, то и сказали.
«Интересно, с чего это вдруг тесть княжеский защищать меня вздумал?» — задумалась Фрося.
— Значит, любая девка безродная может обиду боярину учинить?! Где это видано?! — заголосил Ретша.
— Дочь твоя, от рабыни прижитая, мнит о себе много. На супругу князя Давыда напраслину возводит, — скривился Позвизд.
Бояре все больше распалялись, не обращая внимания на сидевшего рядом князя Владимира. И скорее всего, суд закончился бы дракой, если бы не с грохотом распахнувшаяся дверь.
Все разом замолкли и повернули головы. В гридницу вошел Жирослав Ретшевич. Надменная улыбочка на пол-лица, походка легкая, непринужденная. Увидел высокое собрание, бровь левую приподнял, поклонился князю.
— Здрав будь, княже, радуйтесь, высокие бояре! Эка вы еще толще стали за этот месяц!
— Пошел вон, отрок, — процедил чернобородый любитель княжих жен.
— И тебе не хворать, Богдан, — усмехнулся в ответ дружинник.
— Жирослав, ты что не видишь, суд княжеский идет, негоже врываться, — процедил Ретша.
Жирослав вновь оглядел присутствующих, словно только увидел и сестрицу свою, и ягу перед князем стоящую.
— Суд — это нужно. Он отлагательств не терпит. А то вернется Давыд Юрьич, не до судов над его супругой будет. Я-то подожду, и послание от сотника подождет, у вас же дело великой важности.
Боярин Ретша покрылся красными пятнами. Князь сжал в тонкую полоску свои бескровные губы и махнул рукой, мол, давай свое послание. Жирослав протянул бересту. Владимир Юрьевич прочитал её. Фрося пыталась уловить хоть тень, хоть намек на эмоцию. Все ли с Давидом хорошо, скоро ли вернется? Но лицо князя оставалось беспристрастным.
— Скажи, что я согласен. Любое решение, что он примет, будет иметь силу слова моего.
Жирослав в ответ поклонился, но гридницу не покинул.
— Что ж ты стоишь? — прошуршал устало князь. — Время же не ждёт.
— Так Давыд Юрьич просил узнать, как там его супруга поживает, вот и хочу посмотреть, что отвечать ему.