подоконника. — Во-вторых, — продолжила она, пытаясь не закипать, — твое понимание ситуации… Он замер, посмотрел на нее и с детской обидой в голосе сказал: — Я шутил над ним по поводу коротко стриженых женщин меньше недели назад. Как можно было быть таким идиотом? Воображаю, как он веселился. — Шерлок, — мягко сказала Гермиона, невольно проводя рукой по собственным остриженным волосам. Он заинтересованно наклонил голову, видимо, не в силах угадать, что именно она хочет ему сказать: — Тебе кто-нибудь говорил, что ты инфантильный, самовлюбленный, напыщенный придурок? Она не боялась его обидеть — скорее жаждала достигнуть такого эффекта, чтобы только стихийное бедствие под названием Холмс-младший покинуло ее дом. Но он не обиделся. Нет, он улыбнулся, подмигнул так, словно брал уроки красноречивого подмигивания у мистера Кто, и объявил: — Без магии жить скучнее! Если понадоблюсь — адрес прежний, Бейкер-стрит, два-два-один бэ. — Да ни за что на свете, — сказала она захлопнувшейся входной двери, устранила беспорядок и подумала, что Майкрофт решительно ошибается — она никогда не была похожа на Шерлока Холмса. Слава Мерлину. Ночь Гая Фокса волшебники пережили без происшествий — в отличие от магглов, у которых случилось что-то из ряда вон выходящее. А на следующий день сова принесла от Гарри письмо с просьбой увидеться, желательно — в доме на Площади Гриммо, по возможности — срочно. Гермиона перешла туда камином сразу, отложив дела, и первым, что она увидела, был бьющийся в истерике домовик. — Кикимер — говорил он, ударяясь головой о печную дверцу, — бесполезный, — еще удар, — глупый, — удар, — старый, — удар, — эльф, — серия ударов. — Кикимер не заслужить, чтобы его голова стояла рядом с головами предков, — хлоп! Печная дверца прищемила одно ухо. — Кикимер! — крикнула Гермиона, и этим спасла от той же участи второе ухо. Эльф замер, обернулся и сказал: — Добро пожаловать, госпожа нечистокровная подруга дорогого хозяина. Кикимер живет, чтобы служить благородному роду Блэков и его наследникам, а также своему благородному хозяину Гарри Поттеру. — Кикимер, — сказала Гермиона осторожно, — почему ты наказываешь себя? Эльф моргнул огромными круглыми глазами. — Кикимер должен наказать себя, потому что он недостойный эльф, который чуть не убил своего хозяина. Кикимер должен прожечь себе уши насквозь и изрезать себе кожу острыми ножами, но Кикимер — трусливый эльф. — Послушай, — она попыталась не воображать себе жуткие картины, — если ты искалечишь себя, то не сможешь служить своему хозяину. Поэтому расскажи мне сейчас, где он и как именно ты его чуть не убил. Вместо ответа эльф разразился рыданиями, высморкал длинный нос в белую наволочку и все-таки сказал: — Хозяин приказать принести ему ядовитого порошка. Кикимер отвечать, что хозяин Гарри не должен принимать порошка, но хозяин Гарри сказать Кикимеру, что Кикимер — просто глупый старый эльф, который не должен спорить с волшебником и своим хозяином. И тогда Кикимер… — его глаза снова наполнились слезами, — Кикимер сделать то, что требовать хозяин Гарри! И хозяин Гарри едва не умирать! Но потом он сказать… Дальше эльф говорить не смог, вновь зарыдав, а Гермиона поняла, что вот-вот присоединится к нему, и тоже будет биться головой об угол печки. — Где сейчас хозяин Гарри? — спросила она слабо. — В спальне, госпожа нечистокровная подруга хозяина. Гермиона выпрямилась и сказала: — Твой хозяин сейчас не в себе. Как его друг я запрещаю тебе наказывать себя до тех пор… — она видела в глазах эльфа недовольство, — пока хозяин лично не разрешит тебе наказать себя. Этот аргумент эльфу был понятен, и он кивнул, колыхая огромными ушами, одно из которых покраснело и покрылось волдырями. Гермиона еще не открыла дверь, как из комнаты сказали: — Спасибо, что пришла. Гарри был в одних джинсах, он сидел на кровати, поджав ноги, и было видно, что он даже более худой, чем голодавший и бегавший по лесам Шерлок. На столе действительно лежал «ядовитый порошок», несколько ложек и шприцев и волшебная палочка. Гермиона с трудом отвела взгляд от жуткого натюрморта и спросила: — Как давно? — Два с половиной года. После того срыва… ну ты помнишь? — Мерлин, — прошептала она. — Я думала, ты завязал, ты… — Я не могу остановиться. И мне… Мне нужно больше, понимаешь? Гарри мрачно улыбнулся, подошел к столу, взял шприц, уже наполненный прозрачной жидкостью, и вдруг, в каком-то остервенении, упер его острием в стол, сгибая иглу. Швырнул обратно. — Гарри, — сказала она, осторожно беря его за руку, — но ведь целитель Смеллвуд… И отшатнулась, потому что в глазах Гарри полыхнуло страшное, черное, с кровавой поволокой. — Не говори мне, — прошипел он, — про целителя Смеллвуда. Он вытащил меня первый раз. И он столкнул меня в ту же яму во второй. — В каком?.. — «смысле» повисло в воздухе. Гермиона ухватилась за стол, ощущая, что ноги ее больше не держат. О, Мерлин! Смеллвуд был целителем Малфоев. Он дал клятвы — и он же, когда стало нужно, сумел их обойти, когда это потребовалось. Если бы сейчас вернуться назад, на суд Визенгамота — она ногтями содрала бы с рожи Драко кожу и заставила бы ее сожрать! А Нарциссе… Нарциссе она вырвала бы сердце, и ничто, даже отдаленно похожее на жалость, не шевельнулось бы в ее груди. Но она оказалась слишком слабой, эмоционально-вовлеченной. То, что произошло с Гарри — ее вина. — Гермиона, — позвал Гарри. Она еще сильнее стиснула его пальцы. — Помоги мне. Я не хочу… этого всего. Я видел Джинни сегодня, — как будто невпопад, но так точно. — Я не могу к ней вернуться… так. Она и дети… Они заслуживают чего-то получше сбрендившего наркомана, да? Я просто… — он отошел от стола и вцепился пальцами в волосы в безумном жесте. — Просто хочу все вернуть. Чтобы все опять было хорошо, понимаешь? — Да, я… — Ничего ты не понимаешь, слава Мерлину! — без злобы прервал он ее. — Думаешь, я не говорил себе этого, да? «Это последняя доза в моей жизни!» «Все, хватит, больше ни разу!» «Прощай, приятель, я теперь свободен», — он говорил это с едкой насмешкой над собой, скаля пожелтевшие зубы. — Это нихера не работает. Потому что потом тебя кто-нибудь толкает в коридоре, или пациент умирает у тебя на руках, и ты думаешь: «Окей, это — особый случай, я заслужил того, чтобы немного расслабиться. Это не доза даже. Так, чтобы уснуть». И снова, и снова. Я докатился до самого днища, дальше уже некуда. Просто… просто помоги мне. Убирая чувство вины и ненависти в самый дальний из подводных сундуков, Гермиона протянула Гарри руку. Он схватился за нее, как за единственную опору в бурлящем океане этого мира. И порт-ключ рывком перенес их в цюрихскую лабораторию.