Меня накрыла волна гнева. Мне не требовалось его сочувствие.
— Хватит трепаться, Барри. Не забывай, что я атеист. И мне не нужны никакие спиритуалистические сказочки.
— Это не треп. Неужели ты на самом деле считаешь, что мы только бренная плоть и кровь? Древние египтяне все понимали правильно. За внешней реальностью, которая находится перед нашими глазами, скрывается целый мир. Знаю — собственными глазами видел в космосе.
— Если хочешь знать мое мнение, слишком много неподвластных законам субстанций.
Не желая сдаваться, он поднял бокал с пивом.
— Что ж, может, ты и прав. Может, серое вещество старины Барри просто слегка пережарилось. Но я был знаком с ребятами-физиками, у которых коэффициент умственного развития втрое против моего, и они со мной соглашались. Но все это не меняет сути дела — Изабелла ушла слишком рано.
Он допил пиво. Следуя его примеру, я тоже осушил бокал и сделал новый заказ.
— Понимаешь, я был с ней, когда она утонула, пытался ее спасти…
— Приятель, никто не знал, что будет такой толчок. Это невозможно. Подводные землетрясения случаются постоянно, но какого дьявола она делала в бухте? Погружение там строго запрещено. Попробую догадаться: вы оба из МИ-15 и прочесывали дно в поисках военных секретов.
— Не надо так шутить, — забеспокоился Азиз. — В Александрии даже у змей есть уши.
— А у мышей члены. — Изображая параноика, Барри заглянул сначала под стол, затем под стойку.
Не обращая внимания на браваду австралийца, я понизил голос.
— Меня уже допрашивали по поводу того погружения — двадцать четыре часа кряду. В конце концов из нефтяной компании позвонили британскому консулу, и тот вытащил меня из полиции.
— Засранцы, никакого почтения к горю. — Теперь Барри говорил серьезно. — Но Изабелла на что-то напала. Признайся, ведь так?
Я покосился на Азиза, который возился со стаканами на расстоянии, откуда не мог нас услышать. Мне показалось, что он нарочно отошел от нас. Я повернулся к австралийцу.
— Она действительно кое-что нашла. Предмет, который, по ее мнению, имеет историческую ценность.
— И что же это такое?
— Я хочу, чтобы ты сделал углеродный анализ всех деревянных частей. Внутри бронзовый артефакт — так по крайней мере считала Изабелла. — Последние слова Фахира промелькнули у меня в голове. Я отнес сумку домой, но ограничился тем, что вынул металлический цилиндр с астрариумом. — Я видеть его не желаю. Для меня это всего лишь история — ничего не значащий предмет, который совершенно не стоит жизни Изабеллы.
Должно быть, машину компании вел обратно к вилле Барри, потому что я для этого был слишком пьян. Все окна были темными, и только на первом этаже горел небольшой фонарь. Идя нетвердой походкой ко входу, я с благодарностью подумал, что Ибрагим не ложился спать ради меня. В те дни я не раз слышал, как он плакал за дверью своей комнатенки. С тех пор как Изабелла утонула, он замкнулся и почти ничего не говорил, словно считал, что посетившая дом смерть была слишком важной гостьей и к ней следовало относиться с особым уважением. Он закрыл все зеркала и прогнал пригретого Изабеллой котенка, утверждая, что животное может принести несчастье.
Пока я неловко возился с ключами, Ибрагим сам открыл входную дверь. Правоверный мусульманин, он категорически не одобрял пьянство и нахмурился, когда я споткнулся в холле. Барри поддержал меня, чтобы я не упал.
— Месье Уарнок убит горем, — торжественно объяснил австралиец и рыгнул.
Ибрагим с отвращением поморщился от исходящего от нас запаха спиртного и, совладав с собой, ответил:
— Воистину так. Но я слышал, что в таких случаях лучше помогает крепкий кофе. Вам сварить?
— Прекрасная идея, — пробормотал я, надеясь, что у меня не слишком заплетается язык. — Мы с моим другом выпьем в гостиной.
Барри прошел за мной в большое помещение и присвистнул, когда я зажег свет.
— Черт, не представлял, какое здесь шикарное место. Стоит привыкнуть к подобному дерьму, и это станет началом морального распада, не говоря уже о твоем мандате социалиста.
— Что еще за мандат социалиста? — промямлил я.
— Дружище, Изабелла тебя сдала.
— В бытность студентом я вступил в так называемую социалистическую партию Великобритании с единственной целью — трахаться. Мне хотелось одного — вырваться из родительского дома, где приходилось жить по принципу «двое встают, двое ложатся».[7] И я совершенно не хотел оказаться в шахте. В итоге все получилось по-моему — что ж, расстреливай меня, если есть желание. — Я не собирался перед ним оправдываться, но прозвучало это именно так.
7
Намек на британский комедийный телесериал 1979 г., в котором супруги Стэн и Шейла въезжают в новый дом и обнаруживают, что их спальня незаконно занята парочкой хиппи.