В кармане ее халата лежал телефон. Молчащий. Но его молчание было оглушительным, оно заглушало звон хрусталя и ровное, механическое дыхание мужа. Весь день она ловила себя на том, что ее пальцы нащупывают холодный корпус, ее взгляд бежит к экрану каждые пять минут. Она ждала. Жаждала. Как наркоман.
— Ты что-то сегодня очень отстраненная, — заметил наконец Дмитрий, перелистывая страницу, даже не глядя на нее. Его голос был ровным, диагностирующим. — Устала? Перегружена? Может, тебе стоит сходить к массажисту? Снять напряжение.
«Устала? Нет, дорогой. Я жива. Впервые за долгие годы. Я целуюсь в книжных с пожарными, получаю от них дурацкие фотографии и чувствую себя так, будто мне шестнадцать и я украдкой сбегаю с уроков. Я одновременно сжигаю мосты, на которых мы с тобой так комфортно устроились, и строю воздушные замки из пепла. И это чертовски изнуряет, да. Но это та усталость, после которой чувствуешь себя живым».
— Да, наверное, — сказала она вслух, и ее собственный голос показался ей плоским и фальшивым. — Вернисаж, потом встречи… все накопилось.
Он кивнул, вполне удовлетворенный таким логичным, удобным объяснением. Его мир был построен на логике и диагнозах. Стресс. Усталость. Кризис среднего возраста. У всего был ярлык и предписанное решение — массаж, спа-процедуры, покупка новой сумки. Он не видел, не мог видеть и не хотел видеть бушующего внутри нее урагана, который сметал все его выверенные схемы.
В этот момент в кармане ее халата наконец вибрировало. Тихо, приглушенно тканью, но для нее этот гул был сродни взрыву бомбы. Сердце не просто екнуло — оно сорвалось с места и забилось где-то в горле, бешеным, истеричным ритмом, заглушая все вокруг.
— Извини, — выдавила она, стараясь, чтобы голос не дрожал, и вышла из-за стола с видом человека, которому срочно нужно в дамскую комнату.
В коридоре, прижавшись спиной к холодной, гладкой стене, она дрожащими, почти не слушающимися пальцами достала телефон. Уведомление от Сергея. Не сообщение. Фото.
Она открыла его, и дыхание перехватило.
Это был крупный план. Его рука, та самая — сильная, с выступающими венами и тем самым шрамом на костяшке указательного пальца, лежала на заляпанном чернилами и царапинами столе в пожарной части. Рядом с ней, вплотную, будто греясь о ее тепло, лежала маленькая, нелепо-прелестная фигурка розового пони из киндер-сюрприза. А на заднем плане, неуловимо, как призрак, в отражении отполированной до блеска металлической поверхности брандспойта угадывалось его лицо. И он улыбался. Широко, по-мальчишески, почти до ушей. Это была не насмешка. Это была шалость. Их общая, постыдная и восхитительная шалость, их тайный язык.
Она засмеялась. Тихо, срывающимся, истеричным смехом, и тут же прижала ладонь ко рту, озираясь с диким страхом. Смех перешел в рыдающий, захлебывающийся выдох. Это было так глупо. Так непозволительно. Так божественно идеально.
Она чувствовала прилив такой яркой, ослепительной радости, что ей стало физически больно, свело живот. А следом, как ледяная волна, накатила вина, острая и тошная. Она стояла здесь, в своем шелковом халате за тысячи долларов, в доме-крепости, которую построил для нее муж, и тайком рыдала над фотографией от другого мужчины, словно восторженная, влюбленная подростка. Она предавала. Она лгала. Она была той, кого всегда презирала — слабой и безнравственной.
«Что я делаю?» — пронеслось в голове, и это был не просто вопрос, а крик отчаяния.
И тут же, как раскат грома, пришел ответ.
«Я живу. Наконец-то дышу полной грудью, а не крошечными, разрешенными порциями воздуха. Я обманываю. Предаю. Я разрываюсь на части, и каждая часть — и та, что хочет быть хорошей женой, и та, что жаждет его прикосновений, — кричит о своем, требуя невозможного».
— Вика, с тобой все в порядке? — из столовой донесся голос Дмитрия. Обеспокоенный? Скорее, раздраженный. Его ритуал был нарушен.
— Да! — она прочистила горло, заставляя мышцы напрячься, а голос вернуть светскую, ровную твердость. — Все в порядке. Просто… вода не туда пошла.
Она послала в ответ Сергею смайлик с подмигивающим чертиком. Потом, подумав секунду, добавила: «Он у тебя на дежурстве прижился? Похоже, вы нашли общий язык». Сообщение ушло, и мир снова сузился до размера экрана, до этого крошечного цифрового островка безумия и счастья.