И он впился в нее ртом с такой яростью и такой нежностью, что мир для Вики перевернулся. Его язык был мастерским и безжалостным, он знал каждую ее точку, каждую реакцию. Она вскрикивала, ее бедра сами просились навстречу ему, она была полностью в его власти, и это было самым сладким и долгожданным пленом.
Когда она достигла пика, содрогаясь в немом крике, сотрясаемая волнами наслаждения, он не стал медлить. Он вошел в нее одним мощным, уверенным движением, заполнив ее собой полностью. Он не был сейчас пожарным, тушащим пламя. Он был самим огнем, и она горела вместе с ним в едином, всепоглощающем пожаре страсти.
Их ритм был диким, первобытным, полным обретения друг друга уже на новом уровне — уровне мужа и жены. Он шептал ей на ухо хриплые, полные любви и похоти слова: «Ты вся моя… навсегда… моя жена…», а она отвечала ему объятиями, в которых была вся ее жизнь, и шепотом: «Люблю… никому не отдам… мой…»
Измученные, счастливые, покрытые легкой испариной, они лежали в объятиях друг друга, слушая, как их сердца постепенно успокаиваются, сливаясь в один ритм. За окном шумела ночь, а в камине уже весело потрескивал огонь, отбрасывая на стены танцующие тени.
— Я люблю тебя, женушка, — выдохнул Сергей, целуя ее в макушку, его рука лежала на ее талии, владея ею с безраздельной нежностью.
— Я люблю тебя, муженек, — улыбнулась она в ответ, чувствуя, как по ее щеке скатывается счастливая слеза. Она прижалась лбом к его груди, слушая ровный стук его сердца. — Знаешь, о чем я думаю?
— О чем? — его голос был ленивым и довольным.
— О том, что это наш мир. Наш дом. — Она провела рукой по его груди. — Здесь твои книги на полке, мои эскизы на столе, наш общий чайник, который ты вечно забываешь выключить… И этот огонь в камине. Он как наш семейный огонь. Не тот, что губит, а тот, что согревает. Мы его зажгли сегодня, и теперь наша задача — никогда не дать ему потухнуть.
Сергей повернулся на бок, чтобы лучше видеть ее лицо, озаренное пламенем. Он провел пальцем по ее щеке.
— Он не погаснет, Искра. Пока мы дышим, пока я возвращаюсь к тебе, а ты зажигаешь для меня свет. Это мое главное обещание. Я буду подбрасывать в этот огонь дров каждый день. Всю жизнь.
Она потянулась к нему для поцелуя, медленного и глубокого, в котором был вкус будущего.
— И я тоже. Всегда.
И в этой тишине, в их первом совместном доме, где каждая вещь была частью их общей истории, горел самый главный огонь — огонь их семьи, который теперь ничто не могло потушить. А на ковре у камина, свернувшись клубочком, сладко посапывал рыжий кот Марс, хранитель их нового очага.
Эпилог
Самый главный огонь
Депо пожарной части №… пахло, как всегда, бензином, свежевымытым полом и мужчинами, пахнущими ветром и дымом. Но сегодня к этому знакомому коктейлю добавился новый, совершенно невероятный аромат — сладкий, молочный, пахнущий детскими щечками и нежностью.
Дверь распахнулась, и в проеме появилась Вика. На руке у нее, уверенно устроившись на бедре, сидела маленькая девочка лет двух с хвостиками-пружинками и огромными, папиными карими глазами, которые с любопытством обшаривали огромное помещение с блестящими машинами.
Тишина, царившая секунду назад, взорвалась оглушительным ревом.
— МАШКА ПРИЕХАЛА!
Казалось, огромные, неуклюжие в своем обмундировании мужчины внезапно потеряли всю свою суровость. Они столпились вокруг Вики и девочки, как большие добрые медведи вокруг котенка.
— Дай я! Дай я подержу!
— Осторожно, Петрович, ты ей бородой все лицо поцарапаешь!
— Смотри-ка, на Серегу вылитая! Такие же глаза-угольки и брови домиком! Настоящий орленок!
Машка, дочка Сергея и Вики, не пугалась. Она уже привыкла к этому шумному, гостеприимному миру. Она доверчиво потянулась к блестящей застежке на форме дяди Игоря, а потом, смеясь, схватила его за оттопыренное ухо.
— Ой, взяла в плен! — завопил Игорь, комично закатывая глаза. — Помогите, братцы, сил нет устоять!
В этот момент из-за красного бока машины вышел Сергей. Увидев жену и дочь, его лицо, уставшее после ночного дежурства, озарилось такой улыбкой, перед которой меркли все огни мира. Он подошел, и толпа пожарных почтительно расступилась, давая дорогу отцу.
— Ну что, бандиты, не напугали моих девочек? — хрипло пошутил он, но его взгляд, полный обожания, был прикован к дочери.