Васька все-таки постучал в дверь. В вагончике трещал телевизор. Кареев сидел за столом спиной к экрану, курил. Напротив него -- молодая женщина с выгоревшими светлыми волосами.
-- Ну? -- полуобернувшись, буркнул Кареев.-- Чего еще? Постели сдали?
-- Сдали,-- сказал Васька.
-- Привет столице! -- Кареев, не глядя на Ваську, потряс над головой рукой.-- Все. До свидания.
-- Может, на другом участке есть работа?
-- Может, и есть,-- выпустил дым Кареев.-- Только не для вас.
-- А чего, Рафа? -- спросила женщина.-- Чего случилось?
-- Потом расскажу,-- раздраженно отмахнулся Кареев.-- Не хотел их брать -- как чувствовал... Павла знакомые...-- И, резко обернувшись, спросил: -Почему Михайлов написал, что Курнашев трезвый был? Он же бухой был?!
-- Не знаю... Говорит, трезвый...
-- Трезвый? Ну и мотайте!
-- Погоди, Раф, а может, они мне подойдут?
-- Тебе? -- Кареев пожал плечами.-- Не знаю... Тебе, может, и ничего...
-- Сколько вас? -- женщина повернулась к Ваське.
-- Четверо.
-- А проку...-- Кареев усмехнулся.-- Хотя, если свинарник...
-- Коровник,-- глядя на Ваську, поправила женщина.-- Каменщики есть?
-- Двое,-- маскируя радость, спокойно ответил Васька.
-- Пьют? -- женщина взглянула на Кареева.
-- Этот -- нет,-- Кареев отвернулся с безразличным видом.
Женщина взглянула на часы, потом -- на Ваську.
-- К двенадцати подойдете к прорабской.-- И снова обернулась к Карееву: -- Так чего я тебе?..
-- Марья Ивановна! -- крикнул внутрь дворика Глеб.--Тетя Маня!
Приземистый домик косо сидел в узком палисаднике, дувальчиком отгороженный от улицы. Перед домом пестрые куры клевали землю.
-- Нет Мани... Может, в магазине?.. Они вошли во двор. Куры прыгнули в разные стороны, взъерошив низкую пыль.
Дверь была без замка. Глеб для порядка постучал и со скрипом подал ее внутрь. В сарайчике справа завозилась свинка. Они сняли рюкзаки. Ружье Глеб поставил в угол.
-- Егорыч! Гости! Дверь в комнату была приоткрыта: в распахе виднелась часть дивана и зашевелившееся на нем красное одеяло.
-- Егорыч! Угол одеяла сполз на пол.
-- Кого?.. -- замученно донеслось с дивана. В комнате моргали кошачьи глаза -- ходики. Вплотную с диваном, возле руки Егорыча стояла табуретка, на табуретке в стакане, прикрытом блюдцем, плавали темные ягоды.
-- Егорыч, ты живой?! Как летать -- он живой, гостей встречать -нету... Хозяйка-то где? -- Глеб сел на диван в ноги к Егорычу, подобрав сползший угол одеяла. Остальные растерянно стояли.
-- ...микстурой... в лаборатории кх, кх... -- закряхтел живой Егорыч.
Егорыч был такой же, как до падения, целый с вида, только рот чуть перекошен: в несмыкающемся правом углу виднелись желтые зубы.
-- Туда, кх, давай... -- он шевельнул головой за спину,-- сесть.
Глеб бережно за плечи вытянул легкого -- даже со стороны видно: легкого -- Егорыча из-под одеяла и примял подушку ему за спину.
-- За-закурить дай... Некуреный, чего говоришь-то кх... со вчера...
Глеб вынул "Приму".
-- Полегче чего...
Юля достал с фильтром. Слабыми руками Егорыч взял длинную сигарету и неуверенно вставил в незнакомый рот.
-- Запугался? -- спросил он Юлю,--кх... скривило... вот...
-- Пройдет, Егорыч. Отпустит постепенно.-- Глеб поднес ему спичку.-- А мы тебе, это... презент несем...
-- Кого?.. Кх... -- Выплюнул Егорыч дым.
-- Гостинец, говорю... -- Глеб взял стакан с табуретки.-- В шифоньере чашки возьму, ага?
-- Бери, кх... Третий раз летаю, кх, кх... Еще жив... Странное дело! Глеб легко, как с нормальным, общался с Егорычем, будто и не он вчера уверял, что Егорыча нет уже на этом свете. Остальные неловко молчали, зажатые брезгливой жалостью.
-- А Юлька-то, кх, кх, говорю, запугался,-- Егорыч попробовал улыбнуться.-- Не боись, кх, кх...
Юля сидел бледный и глядел в пол. Глеб нашел чашки и по-хозяйски разливал водку.
-- Давай я тебя попою, Егорыч... Икрой мягкой закусай временно. Икра-то у кого? Билов, в блюдечко ее вынь...
Билов вынул из рюкзака баклажанную икру.
-- Когда в Москву-то прилетишь, Егорыч?.. В январе не приезжай, в январе я окуней буду удить на морошку... Духу набери и постепенно...-- Одной рукой Глеб поддерживал Егорыча за спину, трясущуюся от мелкого сухого кашля, другой -- помогал вялой его руке совладать со стаканом.-- О-о... Вот так... Держи ее временно. Ну, будь здоров, Егорыч! -- Глеб выпил.--Забыл! Икорки-то?..
-- Не-е, кх...-- Егорыч отвел слабую руку со стаканом в сторону.
Глеб подхватил стакан.
-- Чего врач сказал? Рентген делали?
-- Светили... донизу, кх... ребра поломаты... Врач, легкое, кх... сказал, воспаление будет...
-- Легких,-- поправил Глеб.
-- Ага,-- легкое... И после желудка, кх... желудка там, надорвалось, говорит... После желудка... Тычу туда... вроде, кх... кость лишняя. Ткни-ка...
-- Чего ее тыкать, там лишних нет. Тебе, Егорыч, надо, это... грудь обмотать, чтоб ребра состыковались...
-- Маня уж... замотала... Простыню раскурочила... Третий раз летаю, чего говоришь-то, все не до смерти, кх.... Маня под расписку из больницы вынула.
-- Я, Егорыч, тоже чуть не подох один раз временно: ну, я выпиваю, так...-- Глеб неопределенно помахал рукой, показывая "как",-- а маме моей старой не нравится. Так она решила меня отучить. Подсыпала в суп антабусу -яду специального -- от пьянки и мне не сказала. Я в Печатников переулок пива попить пошел и там чуть не вырубился. Меня "скорая" забрала. Еле оклемался. Дома матери говорю: чего ж ты, мол, мне не сказала. Подох бы -- тебя бы посадили. А она: Тарас Бульба вон совсем парня своего убил, и то ничего...
Егорыч усмехнулся и закашлялся.
-- Мы, Егорыч, поедем сейчас...-- под Глеба бодро начал Васька.
-- Чего так? -- слабым от долгого кашля голосом спросил Егорыч.-А-а-а, кх... Комиссия...-- он понимающе кивнул.-- Кареев?
-- Кареев,-- согласился Глеб.-- Юлька про тебя написал -- трезвый, чтоб ты знал, если чего...
-- Угу, кх... чего говоришь-то... В больнице он пьяным определил... Кареев. Подписывать не буду, кх...
-- Да ты не волнуйся, Егорыч...
-- Сращусь когда... объяснение напишу... кх... Трезвый был...
-- Не волнуйся, Егорыч. Выздоравливай постепенно...
Глеб вышел последним: тощий рюкзак в руке как авоська; в другой -ружье.
-- Помрет,-- Глеб прищурился, проверяя сказанное про себя.-- Точно помрет. Старый уже из такого полома выживать... и нерв задет, раз рот перекосило временноСколько время-то, не опаздываем? И врача-то путного здесь не сыщешь, эх...
К прорабской они подошли четверть первого.
-- Я велела в двенадцать,-- недовольно сказала женщина.
-- Товарищ заболел,-- забормотал Глеб,-- навещали... Не слушая, женщина внимательно рассматривала их.
-- А этот пьяница,-- она кивнула на Глеба.
-- Ага! -- радостно подтвердил Глеб.-- Внимательная какая женщина, другие глядят-глядят, а...
Но она уже отвернулась.
-- Бригадир! Тебя как зовут?
-- Василий.
-- Вот что, Василий. Я прораб в совхозе. Сорок километров отсюда. Мне срочно нужен коровник, капитальный ремонт. Как раз по уму вам. Залазьте! -она показала на грузовик.-- На месте потолкуем, сейчас -- время нет. Один -в кабину!
Она пошла к машине и вдруг обернулась. Шепот за ее спиной прекратился.
-- Тридцать шесть. Зинаида Анатольевна Русакова. Кто в кабину? -- Она открыла дверь с водительской стороны.-- Быстро!
В жаркую кабину никто не спешил. Глеб кинул рюкзак в кузов, ружье взял с собой.
-- Куда едем, чего едем?.. -- Билов развел руками. Васька взглянул на него, Билов затих и молча вскарабкался в кузов.
-- Погляди, сели? -- Зинаида Анатольевна завела мотор.
Глеб высунулся.
-- Вроде все сидят временно.
-- Как это "временно". Пусть на рубероид сядут и все!