Так думали и старые кержаки-гранильщики. Они по-своему верили в таинственные свойства камней. И по нынешний день среди горщиков живет предание о царе Иване Васильевиче Грозном, который в самый день смерти сказал будто иностранцу Горсею:
— Полюбопытствуй на сей чудесный коралл и на сию бирюзу. Возьми их на ладошку. Они приличественно хранят яркость своего цвета. Положи их теперь в мою руку. Я заражен болезнью. Видишь, они тускнеют, ибо предвещают мне смерть…
Про тумпасы и строганцы гранильщики говорили, что это светлый камень, приносит счастье и тихую жизнь.
Ерофей закручинился:
«Неужто и впрямь золото колдовской камень? Неужто он приносит беды? Но отчего-сь не могу оторвать очей?»
Жил кержак Ерофей просто, не зная дум. Искал он тумпасы и строганцы, и все было ясно. Явился желтый камушек, и заскребло на сердце…
Глава третья
О том, как старого горщика приняли в горной канцелярии
Утром, несмотря на попреки жены, Ерофей ушел в крепость…
Навсегда запомнился ему день, когда он явился в горную канцелярию. Это было 21 мая 1745 года. Он предъявил горным начальникам свою находку. — В большой светлой комнате с высокими стрельчатыми окнами, в которые падали косые лучи солнца, стоял огромный стол, покрытый зеленым сукном; на столе поблескивало петровское трехгранное зерцало. В креслах, обитых штофом изумрудного цвета, в пышных париках сидели три важных бритоусых саксонца. Сидящий посередине, осанистый, с носом стервятника, нахмурился и сердито спросил Ерофея:
— Зачем пожаловал? Разве ты не знаешь, что мы весьма занятый люди?
Горщик не сробел; он снял с головы шапку, перекрестился на красный угол и доложил весело:
— Дело государево заставило, ваша светлость, господин хороший. Нашел я камень-металл и по царскому указу, кой бирючи[7] на Москве кликали, объявку о том делаю.
Ерофей развернул тряпицу и выложил на стол пластинку и желтые камушки.
— Что это? — грозно сдвинул брови саксонец.
— Сие есть золото! — Ерофей радостно посмотрел на бритоусов.
Они заметно оживились, серая сонливость и безразличие к горщику быстро спали с их мясистых лиц.
— О! О! — прохрипел саксонец, и его толстые пальцы, унизанные перстнями, потянулись за золотой пластинкой. — Подай сюда!
Он взял пластинку и поднес к прищуренным глазам.
— Золото! Золото! — прошептал он и вдруг захохотал громко и дико. — Где ты его взял? Тут, в горах? Разве может быть золото в России? Ты своровал это, мужик!
Ерофей построжал, сурово сдвинул брови.
— Мы народ честный, ворюгами никто в нашем роду не бывал. Золото это найдено в шурфе, на болоте у речки Березовой. Вот оно как!
— О! О! — раскрыл от изумления рот саксонец и, повернувшись к персонам в париках, спросил: — Что скажете, господа?
Те с любопытством разглядывали желтые камушки. Саксонец вышел из-за стола, подошел к Ерофею и похлопал его по плечу.
— Молодец! Если это так, жди награды! А сейчас иди, мы совет будем держать.
Горщик вышел в канцелярию, где через час писчики объявили ему, что в Шарташ на днях наедут чиновники горной канцелярии асессор Порошин и штейгер иноземец Вейдель. Велено им осмотреть и разведать копанием вглубь то место, где Ерофей отыскал свою находку.
Горщик повеселел, и подумал: «Напрасно я кручинился. Камень, знать, в мои руки угодил счастливый. Вон оно как повернуло!»
И старик заторопился в Шарташ поделиться с женой своей радостью.
Глава четвертая
Ерофея Маркова подозревают в утайке золотой жилы
Спустя несколько дней на Шарташ наехали рудоведцы горной канцелярии асессор Порошин и штейгер Вейдель. С ними была работная дружина. Ерофей повел их на знакомое место.
Работная ватага, приведенная в лес, быстро расчистила Ерофеев шурф и начала выкидывать влажный золотистый песок. Асессор Порошин и штейгер Вейдель сидели в тени и ждали результатов поисков.
Никто, даже Ерофей, сидевший тут же, неподалеку от шурфа, не заметил, что работные вместе с золотистым песком выбросили несколько «скварчинок»: они-то и показывали, что где-то неподалеку залегает коренное месторождение золота. «Скварчинки» быстро завалили землей. Песок в шурфе оползал — на дне обильно просачивалась вода. Пришлось вычерпывать ее из шурфа ведрами. Поисковые кляли на чем свет стоит Ерофея: шурф углублялся, грозил обвалом, а золотой жилы все не было.
Горщик сидел насупившись. Он не верил своим глазам, даже попадавшиеся густодымчатые крупные тумпасы не радовали его. Золотые камушки так и не отыскались.
Злой и высокомерный, Вейдель подозвал Ерофея:
— Расскажи, как ты нашел золото?
Кержак опять рассказал о том, как попались ему «скварчинки», но штейгер только пожимал плечами.
— А где же жила? — упрямо допытывался он.
Ерофей угрюмо молчал.
Асессор Порошин тоже угрюмо поглядывал на кержака и грозил:
— Обманул, старый филин. Драть бы тебя!
— Истин бог, тут было найдено, — перекрестился горщик, но Порошин не поверил ему.
Поиски оказались напрасными: в шурфе Ерофея Маркова золота не нашлось. Старый горщик упал духом.
«Вот оно, счастье-то, — с горечью подумал он. — Понапрасну не послушал я женки. Колдовской желтый камень всем отвел глаза. Быть беде!»
Чиновник и штейгер сели на коней и уехали, а Марков уныло побрел домой.
«Что же случилось? — с горечью думал он. — Ведь он сам держал в руках золото, найденное именно здесь!» Сколько ни ломал он голову, не мог найти объяснения непонятному явлению. А объяснение было простое. Ерофей Марков напал на рассыпное золото. Добыча такого золота производилась тогда в Венгрии. Только там и знали, как его отыскать и извлечь из песка. На уральских заводах со времен царя Петра Алексеевича работало много иноземцев-штейгеров. Они разрабатывали железные и медные руды, а с добычей рассыпного золота не были знакомы. Не знал этого и штейгер Вейдель.
Между тем по приезде в крепость асессор Порошин донес начальнику горной канцелярии, что находка Маркова не подтвердилась и в шурфе при поисках оказались кварц и тумпасы.
Начальник горной канцелярии прочел это донесение и задумался:
«Как же так? Но ведь кержак приносил настоящее золото. Где же он его взял? Выходит, старик хитрит, обманывает. А что если допросить с пристрастием?»
Вскоре в Шарташ помчался нарочный: Ерофея Маркова требовали немедленно в горную канцелярию.
«Вот когда началось, — с тоской подумал кержак. — Затаскают теперь мои старые кости. Ох!»
Ерофей сердцем почуял беду и не ошибся.
Только переступил он порог знакомой палаты, как сразу заметил: у двери ее стояли рослые горные солдаты с мушкетами, у окна на полу сидел лохматый кат в красной рубахе, в руках у него была жильная плеть. Когда Ерофей вошел в палату, кат ощерился.
Горщик побледнел, но собрался с духом. Твердым шагом он подошел к столу, за которым сидел грозный начальник. Саксонец не мигая, как стервятник на добычу, смотрел на кержака.
— Я знаю, ты обмануть хотел нас, но…
— Истин бог, вот те Христос, — перебил Марков грозного начальника и перекрестился, — истинно показал все как есть, без утайки!
— Замолчи! — привстал с кресла берг-начальник, покраснел и, указывая на ката, пригрозил: — Будешь бит!
— Помилуй бог, — прошептал побелевшими губами Ерофей. — Николи вором не был.
Саксонец молча прошелся по комнате, успокоился и подобревшим голосом сказал:
— Хорошо, я еще раз буду тебе верить, ты покажешь золотое место. Я больше не буду тебя трогать. Иди!
Тяжелым шагом вышел Ерофей из горной канцелярии. На душе было сумрачно: мерещился лохматый кат с жильной плетью.
«Неужто побил бы?» — спрашивал себя Ерофей и вдруг понял всю тягость своего положения.