И двигался так быстро, что Лизавета не успела моргнуть. Он оказался рядом, она вскинула руки словно отгораживаясь, когда он разинул пасть и ее рука целиком оказалась в его пасти. С ее губ не слетело ни звука, когда рука исчезла, а острые черные клыки сомкнулись вокруг ее запястья. Но он не оторвал ей руку, как она ожидала. Он обсосал ее. Его язык был мокрым и влажным, он нежно вылизывал ее руку и кожу между пальцами.
Лиза в немом изумлении наблюдала. Потом он отпустил ее руку так же внезапно, как и взял ее в пасть. Лизавета тупо уставилась на нее. Этот Зверь заживил раны на ее руке своей слюной, причем мгновенно. Она снова почувствовала влажное прикосновение к своей коже, точные движения шелковистого языка, царапанье клыков по ее запястью, и вторая рука - тоже исцелена.
Зверь отпустил ее продолжая облизываться и стал отступать. Когда он остановился в луче бледного лунного света, Лиза прищурилась. Что-то было… не так. Он выглядел странно. Кажется, ему было… больно. Она посмотрела на свои руки и поняла, что потеряла бусину. Резко вскинув голову замерла, уставившись на Зверя.
Мышцы под его кожей мгновенно начали сокращаться. Он откинул голову и завыл.
Рыжий Зверюга стоял в стороне, но нервно бил хвостом опасаясь приближаться.
Лиза ничего не понимала и зажала уши руками. Вой стал тише, но даже так, он казался оглушительным. Ее Зверь мотал своей огромной головой из стороны в сторону и было видно, что он в агонии - челюсти широко открыты, клыки обнажены. Он продолжал выть, и этот безнадежный и отчаянный вопль разрывал ей сердце.
Рыжий затих и сел, как сфинкс, наблюдая то за ней, то за черным Зверем.
Упав на землю, ее Зверь начал изменяться.
Лиза стояла, словно прикованная, и не могла отвести взгляд.
Рога начали плавиться и стекать по его лицу. Голова стала бесформенной, она расширялась и сжималась, пульсировала и сжималась, чтобы снова расшириться - казалось, слишком большая масса должна была поместиться в слишком маленькую форму, и Зверь противился этому. Огромные плечи распрямлялись, подавались вперед и снова распрямлялись. Он извивался, содрогаясь и царапая землю, оставлял в ней глубокие борозды. Когти превратились в пальцы. Задние лапы приподнялись, опустились и превратились в ноги. Но выглядели они неправильно. Конечности были деформированы, кости сгибались не там, где положено, в одних местах, будто резиновые, в других - узловатые. Он все еще выл, но звук менялся.
Лиза убрала руки от ушей. Кровь стыла в жилах от человеческих ноток, которые слышались в его вое. Его бесформенная голова моталась из стороны в сторону. Он рычал, брызжа слюной. В лунном свете Лизавета уловила отблески его черных клыков и диких глаз, сверкавших сквозь всклокоченные волосы. Внезапно эти клочья исчезли, гладкий черный, потом серый мех начал светлеть. Зверь упал на землю, содрогаясь в конвульсиях.
Неожиданно он резко встал на четвереньки, опустив голову. Кости хрустели и трещали, приобретая новую форму. Плечи распрямились - сильные, гладкие и мускулистые. Руки напряглись. Одну ногу он отодвинул назад, другую подогнул, как перед прыжком.
Лунный свет падал на обнаженного склонившегося мужчину.
Затаив дыхание, Лиза ждала, когда он поднимет голову.
Некоторое время был слышен только звук его частого дыхания, и ее.
А потом он прочистил горло. По крайней мере, Лиза так подумала. Звук был такой, словно у него в горле гремучая змея трясла своей «погремушкой». А затем он поднял голову и выпрямился во весь свой рост расправив плечи, под его кожей перекатывались мускулы.
Лиза тихо сползла на землю.
Здесь и сейчас, лицом к лицу с ним, язык ей не повиновался. Она не могла вымолвить ни слова.
- Я тебе что сказал?! - прорычал он. - Не выходить из дома! Зачем ты вышла?!
Лиза резко выдохнула. У нее начинала кружиться голова. Этого не может быть!
Он - ЕЕ ЗВЕРЬ?!!!
Этого не может быть! Или это иллюзия лабиринта, его ловушка? Невысказанные чувства, словно пепел во рту, слишком сухой, чтобы сглотнуть, душили ее. Но хуже всего было понимание того, что ее снова разыгрывают. Не важно, насколько все казалось реальным, она знала, что это не более, чем иллюзия. Ведь Рай видел ее на болотах. Она предстала ему иллюзией и Моддан попал к паучихе.