– Обед закончился, – мрачно сказала барышня, чьим взглядом можно было бы останавливать ледоколы.
Сергей Петрович вздохнул:
– Лев Иванович, знакомьтесь, это Александра Викторовна. Она отвечает за то, чтобы у нас всегда была вкусная и здоровая еда и по расписанию. Вне расписания выпросить у нее даже корочку хлеба практически невозможно. Александра Викторовна, вот к нам в гости пожаловал проверяющий из Главка. Найдется для нас три корочки хлеба и стакан чая?
Буфетчица смерила Гурова таким строгим взглядом, что никакой полиграф с ним не сравнился бы, и кивнула. Она ушла куда-то на кухню, а потом вернулась с большой тарелкой, на которой горкой высились пирожки.
– Чай нальете сами из бойлера. В одном кипяток, в другом заварка.
Чай был хорош. Гуров только сделал глоток и понял, что это действительно очень хороший крепкий чай. Как и пирожки. Все было вкусно и качественно. Не экономили в Бутырке на питании сотрудников.
– Это у тебя для всех или только для избранных гостей?
– Для всех, – спокойно кивнул начальник изолятора.
– Хорошо. Нашел что-нибудь интересное?
– Вряд ли тебе это поможет, но я тут порасспрашивал народ, в общем, Клюге никто не видел после посещения библиотеки. Где он, как я тебе уже говорил, работал. Ничего подозрительного, сам камеры посмотришь. На записи видно, как он идет в сторону библиотеки. Но не видно, как он из нее выходит. Саму библиотеку я осмотрел. Никаких проходов, скрытых дверей и запертых шкафов, где можно было бы спрятать тело. Если хочешь, можешь и сам осмотреть.
– Подожди. А в самой библиотеке есть камеры?
– Везде есть камеры. И видно, что он действительно сидит, работает. Потом встает. А потом все. Пропадает.
– Кто-то подчистил запись с камер?
– Не сказал бы. Пусть, конечно, ваши технари проверят, но у нас установлена новая система, доступ к записям можно получить чуть ли не по отпечатку пальца. Пароль генерируется каждый раз новый с помощью специальной программы, доступ к которой есть только у меня. И доступ к самим записям тоже только у меня. Был, правда, один странноватый момент. Я записи-то глянул мельком.
– И что там? – заинтересовался Гуров.
– Камеры пишут и звук, и вид. Сам посмотришь. Клюге там… как будто разговаривает со своей тенью или с чем-то еще. Не знаю. Я не замечал за ним, чтобы с головой у него были нелады. Не было у него склонности разговаривать с самим собой. Но есть какое-то странное чувство. Как будто он не в себе немного. Не знаю. В тот день больше ничего странного не было, так что смотрите, разбирайтесь, думайте. С моей стороны любое содействие. Что-то мне не хочется, чтобы еще кто-то вот так же пропал от нас.
– Он не пропал. Его убили, – сказал Лев, решив, что Сергей должен узнать об этом и лучше пусть узнает от него. – Но учти, пока что это между нами. Как будет официальное заключение, передам тебе уже со всеми документами по расследованию.
– Понял, – помрачнел начальник Бутырки, – убили у нас или где-то снаружи? Как думаешь, вывезли уже тело или он был еще жив? Как убили?
– Пока ничего не могу сказать, прости. Наши эксперты работают.
– Хорошо.
Чаепитие они закончили за обсуждением хозяйственных вопросов. Как работает прачечная и каким образом доставляются заказы. Гурова заинтересовала система заказов в интернет-магазине не столько тем, что в камеру может попасть что-то запрещенное, а скорее тем, что из камеры что-то или кто-то может пропасть на машине доставки.
– Нет, Лев Иванович, это невозможно, – отчеканил начальник СИЗО. – Заказы доставляются небольшими партиями, все очень тщательно проверяется. У нас с этим чуть свободнее, можно делать заказы чаще, но, насколько я знаю, уже непосредственно когда осужденный попадает на зону, там магазин доступен только один раз в месяц, и где-то дозволены только продовольственные товары. Есть ларьки на территории, но это зависит от степени строгости содержания учреждения.
По сути, начальник повторил то, что Гуров уже узнал, но проверить информацию было не лишним.
Полковник кивнул и переложил флешку с записями с камер в папку. У него оставалось еще одно дело.
В каждом районе есть те люди, кто знает и видит все лучше камер наблюдения. Это не мамы с детьми, не собачники и не вездесущие бабушки у подъездов, хотя последних в новых домах, например, почти уже невозможно встретить, и Гуров немного даже жалел о том, что уходит традиция скамеек у подъездов и такого потрясающего источника информации. Никакие, даже самые модные, камеры наблюдения не могли заменить этих бабушек.