Глава 3
Екатерина Сергеевна Алая всегда любила свою работу. Сколько лет она уже работала в системе, но еще ни разу у нее не было ни одного похожего друг на друга дня. Каждый день что-то новое. Когда в ее руках сосредоточилось управление медицинскими учреждениями тюрем и следственных изоляторов, ей впервые попалась статья о знаменитом докторе Гаазе. Врач немецкого происхождения приехал в Россию, чтобы лечить людей. Жил в Москве, помогал всем, кто к нему обращался, но почему-то именно заключенные интересовали его больше всего. Именно он стал продвигать развитие тюремных клиник. Добился того, чтобы попечительский совет о тюрьмах взял на себя заботу в том числе и о здоровье людей, которые в то время, как только попадали за решетку, полностью лишались гражданских прав. Читая об этом удивительном человеке, Екатерина Сергеевна понимала, что вот оно. Именно то, чем она должна заниматься. Конечно, ей было далеко до Гааза. Он увидел ужасную антисанитарию, боль, страх и страдания и смог исправить систему. Она же стала ее частью. И теперь капитана Алая должна была сделать так, чтобы вся система медицинских учреждений работала исправно и история не повторялась. Это было сложно. Сложно, потому что в тюрьмах нет ничего романтического, как любят изображать в своих песнях авторы русского шансона. Заключенные далеко не невинно пострадавшие ангелы. Конечно, есть те, кто попал в заключение по ошибке. И часто – трагической ошибке. Но большей частью… Самое сложное для Екатерины Сергеевны было сохранять внутреннее спокойствие. Не пытаться спасти или огульно осудить всех. Просто относиться к заключенным как к обычным людям – кто-то оступился, кто-то невинно пострадал. Но все они заслуживают нормального обращения, социальных благ и медицинской помощи.
Каждый раз, когда капитан Алая приезжала в очередную больницу с инспекцией, мысленно она просила помощи у старого доктора Гааза. Просила помощи в том, чтобы быть объективной и ничего не упустить. Кто бы что про нее ни говорил, а кости Екатерине Сергеевне перемывали постоянно и много раз даже пытались отправить на пенсию, она собрала прекрасную команду из верных ей учеников, которые разделяли ее взгляды. Без фанатизма, но с должным вниманием к работе. Вот к ним она сейчас и обратилась, чтобы собрать для Орлова максимум полезной информации.
А потом на нее вышел этот человек. Он позвонил ей днем, сам, когда женщина, которая до сих пор сама водила машину, как раз только припарковалась, чтобы купить свежего хлеба в своей любимой пекарне.
– Добрый день, Екатерина Сергеевна. – Он так тепло поздоровался с ней, словно они были давно знакомы. Алая напряглась. Не любила она таких вежливых и любезных. Был в ее жизни и опыт работы обычным ментом на участке. Недолгий, но, когда было нужно, она легко вызывала откуда-то из прошлого ту саму рьяную, сильную, упрямую Катьку, которая землю могла грызть, но находила выход из любой ситуации. В те непростые времена ее побаивались даже братки, которые держали сеть придорожных «шашлычек» в Воронеже в девяностые. И через эти шашлычные шел оборот краденого в таких масштабах, что на доход можно было бы накормить небольшую страну. Ох и устроила она тогда, в прошлом, им войну. Где хитростью, где яростью, где подтянула бойцов, а где-то пришлось даже обратиться к конкурирующей банде! Но все же она смогла справиться с беспределом – убрать «шашлычников» из своего города. А потом переехала в Москву и поняла, что период войн она для себя закрыла.
Голос этого человека почему-то вызвал в ней ассоциации с тем временем. А это значит, что включился внутренний сигнал тревоги.
– Вы не согласитесь со мной встретиться? Мне кажется, что нам есть что обсудить, – продолжил мужчина на другом конце провода и добавил: – Могу угостить вас кофе. На Пятницкой улице есть одна замечательная пекарня.
Он разливался соловьем, но мог бы уже и не говорить ничего больше. Зачем столько лишних слов, если Алая уже все поняла. Она стояла у дверей как раз той самой пекарни, где два раза в неделю покупала свежий хлеб.
– Поздновато для кофе, но давайте, отчего же не познакомиться лично, – напряженно улыбнулась Екатерина Сергеевна.
Она заставила себя войти внутрь и посмотреть на человека, которого уже считала преступником…
Тем временем в морге стояла гробовая тишина. Избито, но факт. Там действительно было тихо, все звуки словно тонули в молчании серых коридоров.
Директор морга при виде Гурова сначала сел, потом встал, потом снова сел и посмотрел на полковника со смесью страха и мольбы. В общем, вел себя как и в прошлый раз – привычным, можно сказать, образом.