аэропланом и добраться на нём до Парижа?- перебила мужа Вера.
-И да и нет,- задумчиво сказал Николай. - У нас в полку была пара подобных
аэропланов, но боле быстроходных и назывались они по имени легендарного
русского богатыря «Илья Муромец». Я знаю, один такой находится в
Гатчине. Туда его перебросили ещё в начале войны, он там так и остался. Я
проверял. Вот на нём мы и полетим. Одно плохо, знакомых аэронавтов у
меня нет.
-Как это нет? - послышался голос Степана, - а я?
-А что ты?- поинтересовались сразу все находившиеся в комнате.
-Я один из них и летал на «Илье». Мы с моим другом загорелись
воздухоплаванием и решили, что небо ждёт нас. Записались на курсы
аэронавтов и вот, пожалуйста, он перед вами!
Вот тебе и серый волк! Ох, Степан, Степан, какие ещё сюрпризы он
подготовил для нас?
Юный воздухоплаватель, почесав в задумчивости лоб, пояснил, что для
управления аэропланом потребуется четыре лётчика. Друга он уговорит, а
где взять ещё двоих?
Виктор поинтересовался, трудно ли управлять воздушным аппаратом. Степан
пояснил, что не труднее, чем автомобилем. Тогда Виктор предложил свою
кандидатуру на роль третьего пилота.
-Я тоже умею управлять авто, - вдруг сообщила Вера.
Николай с удивлением посмотрел на супругу и покачал головой. Да, с такой
женой не пропадёшь: из горящего особняка уйдёт и авто на ходу остановит,
-всё, как у Некрасова.
На следующий день решили выбраться в Гатчину, «Руссо-Балт» стоит у
подъезда, так что доберемся без проблем. А пока суд да дело, надо
разобраться с самоцветами. Следует поделить их поровну, никого при этом
не забыв. Вере с мужем и детьми, естественно, потребуются деньги в
Париже, если, конечно, они туда попадут. Никифору с Галиной также нужны
будут некоторые суммы на лечение сына. Я свою долю положу на счёт в
один из лондонских банков, поручив это дело Виктору. Остальные, я думаю,
также без труда найдут применение своей части драгоценностей.
Ночь прошла спокойно, а на следующее утро мы отправились в Гатчину на
военный аэродром. Мы - это Николай, Степан и я. Аэродромом, как я поняла
из разъяснений Николая, это можно было назвать с трудом. Единственный
ангар, где хранилась модель переделанного под военные нужды «Ильи
Муромца», и взлетная полоса. Вот и весь аэродром. Ещё в шестнадцатом
году самолёт охранялся, даже присутствовала некая обслуга по ремонту.
После октябрьской революции все разбежались, и ангар оказался временно
заброшенным.
По дороге попадались конные разъезды, но к нам у них претензий не
возникло: автомобили были редкостью и на них разъезжало начальство,
наделённое полномочиями новой властью. От Петербурга до Гатчины было
приблизительно 45 километров, так что добрались мы туда часа через
полтора, ещё минут двадцать искали подъезды к ангару. Действительно, все
дороги к взлётной полосе были занесены снегом. Значит, придётся ехать
сюда ещё раз, разгребать подходы к ангару и освобождать путь для взлёта.
Николай предложил всё-таки посмотреть на самолёт, сказав, что в ангар
можно попасть не только через основные ворота, но также через маленькую
дверцу, которой в своё время пользовался технический персонал.
Мы вошли внутрь, и только тут я впервые в жизни увидела это чудо
российского авиастроения. Это был шестистоечный биплан с крыльями
очень большого размаха. Четыре внутренние стойки были попарно сближены
и между их парами установлены двигатели, стоявшие совершенно открыто,
без обтекателей. Ко всем двигателям был обеспечен доступ в полете, для чего
по нижнему крылу шла фанерная дорожка с проволочными перилами.
Стеклянная кабина возвышалась высоко под потолком, за ней виднелся
своеобразный салон, предназначенный для перевозки пассажиров, а по бокам
от кабины были расположены пулемёты. Уловив мой удивлённый взгляд,
Степан пояснил, что пассажирский аэроплан в годы войны был
переоборудован под нужды военных и использовался на фронте.
Достав лестницу, Степеан проворно забрался внутрь и уже сверху,
обследовав кабину, крикнул, что лететь можно хоть сейчас, даже баки
заправлены. Правда, потребуется время для прогрева мотора, а так всё в
норме.
- Ну что, завтра на расчистку взлётной полосы, и через день в путь. Съюзен,
может с нами, домой в добрую Англию? - предложил Николай.
- Чуть позже, у меня ещё остались дела здесь, в России. Я когда-то обещала
отцу, что займусь поисками его сестры и её семьи. Пришло время выполнить
свой долг.
Домой мы вернулись как раз к обеду и, предупредив всю компанию, что
завтра едем снова в Гатчину, приступили к дележу драгоценных камней. Всё
прошло без каких-либо неожиданностей. Все остались довольны, каждый
получил причитающеюся ему долю. Степан заявил, что должен сходить к
своему другу и предупредил, что ночевать сегодня будет у него, а завтра
утром они вместе отправится с нами в Гатчину. Что-то стало грустно, вскоре
мы расстанемся. Николай с семьей, Клавдия и Виктор покинут Петербург.
Жаль, мы вместе пережили так много! Мне остаётся найти тётушку Съюзен и
постараться доставить её в Лондон. Александр уедет в Москву. Вот и всё, я
останусь опять одна! Грустно. Впервые за много дней я опять загрустила о
своей прошлой жизни, и мне захотелось оказаться в Лондоне.
На следующее утро Степан приехал со своим другом Антоновым, и мы
дружной компанией, едва вместившись в авто, отправились в Гатчину снег
разгребать. Это кажется, что снег легко раскидывать, а тут почти полдня
провозились. Степан даже попробовал мотор запустить. Удалось! Антонов,
друг Степана, заядлый фотолюбитель, предложил сфотографироваться на
память, даже камера у него с собой оказалась. А что, неплохая идея! Мы
открыли ворота ангара и выстроились напротив самолёта. Галина с мужем,
Виталий, Николай и Вера, Клавдия, Степан и я.
-Сейчас птичка вылетит. Смотрим на меня,- скомандовал Антонов. Все, как и
в моё время. Вроде и разница почти в сто лет, а слова те же. Вспышка магния
и мы, счастливые и довольные проделанной работой отправились домой.
Осталось меньше суток быть вместе.
Вечером решили устроить прощальный ужин. Антонов отправился домой
забрать свои вещи. А мы, посоветовавшись, решили выделить и ему толику
камушков. Человек ведь летит в страну, где у него нет ни знакомых, ни
родственников, а жить на что-то надо. Правильно решили.
Вернувшись, Антонов выставил на стол бутылку шустовского коньяка. Ого,
вот это подарочек! Ведь Шустов, основатель знаменитой винно-коньячной
империи "Шустовъ и сыновья", поставлял свою продукцию английскому
королевскому двору, и коньячок его, будучи одним из самых лучших, стоил
довольно дорого. Для женщин достали из моих запасов «Рябиновую» в
длинной с гранёным низом бутылке.
-За нас, за нашу дружбу!- прозвучал первый тост.
Несмотря на то, что на столе было спиртное, веселья не было. Все понимали,
что скоро мы расстанемся и, наверняка, больше никогда не встретимся.
Антонов попросил нас записать наши адреса, обещав, когда будут готовы
фото, выслать их нам. Верилось в это с трудом, но чем чёрт не шутит. Не
знаю почему, но я написала свой московский адрес того далёкого 2012 года.
Зачем я это сделала? Сама не знаю, просто наитие какое-то.
-Ну, всё, пора, давайте отдыхать, - распорядилась Галина, - завтра трудный
день. Ещё раз проверьте, всё ли собрали.
На этом мы разошлись, думая каждый о своём. Меня удивила Клавдия – она
обратилась к Виктору с просьбой передать бумаги, за которыми она и