— Что? — для разнообразия я грозно посмотрел на него.
— Ей-богу не знаю, — твердил Жачек. — Она уже там лежала.
— Когда?
— Две недели назад.
— А вы взяли из нее эти часы?
— Да.
— Только одни?
— Да.
— Почему?
— Видите ли, я думал, что пропажу одних сразу не заметят.
В этом он был прав.
— Вы знали, что с этими часами не все в порядке?
— Знал.
— Что вы думали?
— Что это краденые.
Ага, старая школа!
— Что вы с ними сделали?
— Продал их пану доктору.
— Почему?
— Не хотел их держать у себя.
— Сколько он вам за них дал?
— Триста.
— Почему вы не заявили, об этом я вас не спрашиваю. Просто не заявили. Что вы делали потом?
— Как потом?
— Ну, я хотел спросить, интересовались ли вы и потом этой сумкой? Ходили на нее взглянуть?
— Да. Но ее уже там не было.
— Когда вы ее нашли там в первый раз?
— В воскресенье вечером.
— Когда вы снова пошли посмотреть?
— В понедельник утром.
— Ее уже там не было?
— Нет.
— Когда вы продали часы доктору Вегрихту?
— В среду.
— Почему не раньше?
— Потому что раньше он не приезжал.
— А почему вы их продали именно ему?
— Ну, в деревне мне их продавать не хотелось, а у пана Кунца уже есть часы. А потом у пана Кунца на новые все равно нет денег.
— Ну, послушайте, а как вы наткнулись на эту сумку?
Наступило молчание. Очевидно, ему не хотелось об этом говорить.
— Я, знаете, всегда, когда уйдут туристы, смотрю, не потерял ли кто чего.
— Чтобы потом сдать в бюро находок, да? Ну, это уже ваше дело. Ну, а теперь скажите мне, что вы делали в воскресенье ночью в караульном помещении и сколько раз вы там за эту ночь были?
— Я был там два раза. Один раз после ужина, а другой раз, когда вы там были.
— А чего вы там искали?
— Я смотрел, там ли сумка, потому что хотел узнать, кто ее туда положил и кто за ней придет.
Ясно было зачем. Хотел шантажировать преступника, потому что другого ждать от него нечего. Но разве это докажешь!
— Вы туда ходили все это время каждый день?
— Да, ходил.
— А когда вы снова нашли эту сумку?
— В субботу утром.
— В пятницу ее еще не было?
— Нет, в пятницу еще не было.
— Ну, а как же вы туда ходили каждый день, если пана Кунца на неделе не было?
— Старуха попросила у пани Ландовой ключи, сказала, что идет убираться.
С меня было достаточно, а кроме того, в двери просунулась пани Жачкова и злобно поглядывала на меня.
— Канцелярия на первом этаже, — сердито сказала она. — И никто там от меня ничего не хотел.
— Очень может быть, — признался я, — но зато я вам хочу что-то сказать. Садитесь.
Она взглянула на своего мужа. Он кивнул. Села. Обратите внимание, что за долгие годы супружества всегда один подчинит себе другого. Здесь верховодил, несомненно, Жачек.
— Так слушайте, — говорю, — чтобы нам здесь долго не задерживаться. Я из уголовного розыска.
— Господи, грехи твои! — тихо вскрикнула старуха.
— Да, господи, грехи твои, но ваши-то наверняка, потому что на совести у вас грехов больше, чем достаточно.
— Мы ничего… — начала пани Жачкова, но муж решительно остановил ее.
— Ваш муж украл из найденной сумки часы, — продолжал я, — хотя он мог предположить и предполагал, что имеет дело с незаконно присвоенными предметами. Он не заявил об этом в органы, часы оставил себе и продал их доктору Вегрихту за триста крон. Потом он следил, когда сумка снова окажется на своем месте, и когда застал там ночью меня, то чуть не задушил, так что я, к сожалению, должен был столкнуть его в подвал. Он это признал. Думаю, что вы о многом из того, что я сказал, уже знали.
Она начала плакать.
— Тихо, старуха, — сердито сказал Жачек, Потом она уже всхлипывала совсем тихонько.
— Все это противозаконно. Вы, пан Жачек, как бывший жандарм, отлично знаете это. Что это уголовное дело, вы тоже знаете. Не сердитесь на меня, но обычно все это начинается разбавлением лимонада, а кончается совсем плохо. То, что вы сделали, я, конечно, не могу и не буду покрывать. Думаю, что вы этого не заслуживаете, если уже на то пошло. За то, что вы меня душили, я вам ничего лишнего не припишу. В конце концов это касается нас двоих, к тому же вы уже достаточно наказаны тем, что свалились в подвал. Надеюсь, вы не будете лгать. Если дополнительно что-то выяснится, вам непоздоровится. Правильно я говорю?
— Правильно, — подтвердил он, не упорствуя.
Я еще предупредил их, чтобы они никому не говорили ни слова, и посоветовал поразмыслить о выгодах частного предпринимательства. Когда я уходил, баба заорала мне вслед: