Однажды он хотел зажечь огонь и сказал: «Я хотел его потушить, а он не потух».
Как-то мать сказала ему: Иди к такой-то и спроси ее: «Почему ты боишься моей матери, ведь она такой же человек, как и ты?» Он ответил: «Я скажу ей: Моя мать велела тебя спросить, почему ты не любишь ее, ведь она такое же животное, как и ты?»
Когда ему сказали, что такой-то хочет взять его в свою школу и учить, он ответил: «Да поселит его Господь в раю». Отец спросил: «Ты желаешь ему смерти?» Он спросил: «А что я должен сказать?» Скажи: «Да продлит Господь его дни». Он сказал: «Да удлинит его Господь».
Он спросил мать: «Ты дашь мне сегодня вечером этой халвы?» Она ответила: «До вечера надо дожить». Он воскликнул: «Мы ведь будем жить завтра, как же мы можем не дожить до вечера?»
Конец.
Прочел все это один разумный человек из их деревни и сказал ал-Фарйаку: Мне это показалось словами глупца или слабоумного, как же он мог стать поэтом? Ал-Фарйак ответил: Возможно, он говорил это нарочно, чтобы посмешить отца, или был тугодум, но обладал остротой мысли. Есть такие люди, которых любой вопрос ставит в тупик, и они не могут правильно на него ответить. Но, поразмыслив хорошенько, дают самый верный ответ. Либо он своими ответами хотел прославиться между людьми хотя бы глупостью и бестолковостью. Многие люди добиваются известности любой ценой. Кто-то переводит книги и поучает других, хотя сам ничего не смыслит, для него радость увидеть свое имя на обложке книги, напичканной глупостями и несуразностями, или услышать, как о нем говорят: такой-то сказал то-то и то-то, и все это бредни и вздор. Есть и такие, кто восседает на почетном месте среди своих друзей и сверстников и рассказывает им истории о дальних странах, вставляя в свой рассказ заученные им иностранные выражения. Говорит, например: сан фасон, пардон месье, сенкью, вери вэлл, желая показать, что он побывал и во Франции, и в Англии и выучил тамошние языки, а на своем родном говорить не желает. Кто-то надевает большую чалму, как у некоторых улемов{28}, давая понять, что у него большая голова, а значит, много ума и здравый взгляд на вещи. А некоторые подражают языку людей, известных своим красноречием, говорят напыщенно, смакуют каждое слово и употребляют разные выражения совершенно не к месту.
Кроме того, поэту не обязательно быть умным или философом. Многие безумцы были поэтами, или многие поэты были безумцами. Такие, например, как Абу-л-‘Ибар, Бухлул{29}, ‘Улаййан{30}, Тувайс{31}, Музаббид{32}. Недаром говорили философы, что исток поэзии в безумстве и что лучшие стихи рождаются на почве помешательства и страсти, а стихи почтенных богословов — не более, чем жалкое виршеплетство.
Услышав эти слова, ал-Фарйак отказался от поэзии и предпочел ей заучивание незнакомых слов и выражений, но вскоре отошел и от этого. Дело в том, что отец взял его с собой в одну из отдаленных деревень, чтобы собрать с ее жителей положенные налоги в казну правителя. Там его поселили в доме уважаемых людей. А рядом жила одна очень красивая девушка, на которую ал-Фарйак по молодости своей стал заглядываться, — неопытным влюбленным свойственно начинать с соседок, поскольку это ближе и проще. А соседкам свойственно строить глазки соседям, возбуждая их чувства и давая понять, что не стоит искать врача далеко, если можно найти лекарство поблизости. Однако люди, опытные в любви, требуют большего и ищут себе пастбище подальше, потому что, когда они уже усердно потрудились на этой ниве, вошли во вкус и привыкли удовлетворять все свои прихоти, это становится их настоятельной потребностью, и, одерживая все новые победы, они испытывают великое удовольствие. Ведь только слабосильные раскрывают рот в надежде, что плоды сами в него посыплются. Ал-Фарйак влюбился в соседку по неопытности. Она очаровала и пленила его, потому что жила рядом. А он привлекал к себе людей тем, что был сыном своего отца. Однако прожили они в этой деревне недолго и должны были уехать, а ал-Фарйак все еще был влюблен и при расставании плакал, горевал и облегченно вздохнул, только излив свои чувства в касыде, один из бейтов которой гласил:
Сказано совершенно в духе тех поэтов его века, которые клялись самыми ужасными клятвами, что не могут ни есть, ни пить по причине страстной любви, что проводят ночи без сна, умирают, уже умерли, забальзамированы, одеты в саван и похоронены. А сами при этом развлекались, как могли. Когда он показал эти прощальные стихи отцу, тот обругал его и запретил заниматься стихотворством. И этим только распалил его чувства. Большинству сыновей свойственно ни в чем не соглашаться с отцами. Ал-Фарйак покинул деревню, чувствуя себя несчастным, влюбленным и безумным.