Тридцать минут прошло, Максим должен был вот-вот появиться, я открыла дверь, намереваясь сесть в машину, и тут же захлопнула, поглядывая в сторону КПП. Идея прогуляться до пункта охраны пришла спонтанно, должно быть потому, что на посту сегодня был седой добродушный дядечка.
– Здравствуйте! – заглянула я в окошко, на миг задумалась, как правильнее выразить мысли, но стоило вспомнить Настю и я снова разревелась.
– Ой, боже мой, – испугался мужчина. – Что случилось? – и торопливо вышел ко мне.
– Простите, пожалуйста, – замотала я головой. – Ничего не могу с собой поделать…
– Идите-ка сюда, – нахмурился он, завёл меня в домик и усадил за обеденный стол. Внутри оказалось просторно для пункта охраны. – Чего ревёшь?
Я вздохнула, мужчина протянул мне салфетки, я кивнула в благодарность и спросила, глядя на него:
– Слышали, что случилось с женщиной из пятьдесят пятой?
– С Настей? Слышал, – кивнул он участливо и уселся рядом. – Хорошая, вежливая… Никогда молча не проезжала, о здоровье поинтересуется, о жизни поговорит… Вы, говорила, обращайтесь ко мне, если помощь потребуется. А оно вон как вышло… Убили непонятно за что, не пожалели девоньку, – тут я горше заревела, он запаниковал. – Ой, ты господи, простите дурака старого, болтаю без умолку. Может, воды?
– Не нужно, – отмахнулась я, вытирая слёзы. – Спасибо, – помяла в руках салфетку, скользнула взглядом по комнате, увидела журнал посещений на рабочем столе и не слабо разволновалась, правая нога против воли задёргалась. Либо сейчас, либо трусливо сбегу, следовало решаться. – Сергей Степанович, – прочитала я бейдж на груди. – Я ведь не просто так к вам пришла. Мне бы хотелось узнать кое-что… – он посмотрел на меня с тревогой и отстранился. Должно быть, вспомнил о протоколе, впустил внутрь неизвестно кого, и пока он не сообразил меня вышвырнуть, я затараторила: – Очень неудобно просить вас уделить мне время, но это касается Насти. Мы не разговаривали последние пять лет, я приехала и не знала, что она… Что её… Она моя сестра… – тут я снова заревела. Всё как по заказу, но таковым не являлось. Плакать на публику я не умею, хоть и приврала про родство.
Он смотрел на меня внимательно, видимо, пытался понять лгу я или нет. Я уже решила, что мне следует самой попрощаться, не дожидаясь, когда укажут на выход, но он вдруг заговорил:
– Что вы хотите?
– Мне бы о посетителях узнать… – судорожно вздохнула я. – Кто приходил к ней… Может, вы заметили что-то необычное? О друзьях Насти мне ничего не известно.
– Не положено, – хмуро ответил Сергей Степанович.
– Если вы переживаете о полиции, я им ничего не сообщу.
– Веры, девушка, сейчас людям мало. Работы лишиться я никак не могу.
– Да… – помолчав, согласилась я. – Вы правы. Не следовало ставить вас в неудобное положение, я не имела права просить. Извините, – я поднялась, направляясь к двери, сделала пару шагов и замерла, повернувшись в пол оборота: – Было приятно услышать, что Настя была добра к вам… Всего хорошего!
Это всё влияние Максима. Дурные привычки быстро перенимаются. Я взялась за дверную ручку и услышала:
– Погодите, – Сергей Степанович ожидаемо передумал. – Только прошу, пусть это останется между нами, мне проблемы ни к чему.
– Конечно, – глядя на него, кивнула я.
– Подойди, – незаметно перешёл он на «ты». Я не жилец комплекса и младше раза в два, так что меня это совсем не покоробило. Усевшись на прежнее место, я сцепила руки в ожидании. Он посмотрел на меня, дотянулся до шкафчика позади себя, выдвинул ящик и достал стопку листов, скреплённые скрепкой. «Ксерокопия журнала» – поняла я сразу. – Вот, смотри… – он пролистал страницы и повернул их ко мне. – За три дня до трагедии была у неё Трофимова Екатерина Андреевна, она частый гость, заезжала обычно ближе к вечеру. В тот день тоже… Я думал, они вместе уедут, как всегда, но нет… Екатерина Андреевна ушла злая, видать не поделили что-то, – задумчиво произнёс он. – В следующий раз явилась она за день, но только днём. Вот это и странно… Насти-то дома не было, никого не было, это я точно помню. А Екатерина Андреевна пробыла на территории целых сорок минут! Что она делала без хозяев – неизвестно. Настя никакие претензии нам не предъявила, а остальное – не моё дело.