Десять
Мать его куда-то исчезла. Он держал в руке белоснежный зуб; его маленький резец плавал в лужице слюны и крови, и он был уверен, что сейчас умрет. Неужели это случится теперь, когда ему исполнилось семь? Он боялся потрогать зубы языком – вдруг и все остальные вывалятся. Ему нужно было найти ее и спросить.
Но его мать пропала.
Шагги встал, прижался лицом к ржавой металлической калитке и смотрел, как рядом рыщет стайка собак с шахты. Пять кобелей преследовали маленькую черную сучку. Они звонко скулили, преследуя объект своей страсти. Шагги просунул губы между прутьев забора и присоединился к их хору – уиии, уиии, уиии. Он послушал собачью песню – они словно звали его за собой. Ему не разрешалось выходить за калитку, не предупредив мать, но сейчас ведь ее здесь не было.
Он твердо уперся кедами в землю, голову высунул наружу, посмотрел налево, потом направо. Он затеял игру: затаив дыхание, выскакивал за калитку и тут же запрыгивал назад, все время украдкой поглядывая на короткий отрезок дороги – не покажется ли мать.
Ее не было.
Стая собак звала его за собой. Шагги взял свою грязную светловолосую куклу, кинул ее на дорогу. Дафна приземлилась с хриплым треском, начертив «снежного ангела» в пыли. Он выскочил на дорогу, схватил куклу и маленькой костлявой рыбкой нырнул обратно, закрыв с металлическим лязгом калитку. Посмотрел через плечо. Никто не подошел к окну в их доме, и никто не подошел к окну в доме Брайди Доннелли. Никто его не видел. Ее здесь не было.
Шагги открыл калитку и последовал за собаками. На углу стояла группка женщин в мужских тапочках. Они оживленно о чем-то разговаривали, но он заметил, что с его приближением они заговорили тише. Одна из них повернулась и сделала ему реверанс. Он старался выглядеть естественно, словно ему на все плевать, и сплясал что-то на пыльной дороге, идущей вверх по склону мимо часовни. Он придумал классную игру, посылая вихри пыли в небеса, и оттанцовывал все дальше и дальше от дома. Он дошел до католической школы, посмотрел, как играют дети во время утренней перемены, постоял в тени конского каштана, задаваясь вопросом: а почему он не в школе. Утром мультики не показывали, значит, сегодня не суббота, это он точно знал, но она не разложила его одежду, как делала это иногда, поэтому он не ушел, а она ничего не сказала.
Мальчишки безжалостно лупили по футбольному мячу в углу детской площадки, но Шагги они увидели раньше, чем он их.
– У тебя там что? – крикнул младший из загорелых братьев, сыновей Коллин Макавенни, женщины с лицом, похожим на череп. Шагги инстинктивно спрятал куклу Дафну за спину.
– Привет, – сказал Шагги, вежливо помахав. Он, подражая реверансу шахтерской жены, изящно отставил левую ногу назад.
Они с открытыми ртами смотрели на него сквозь облупившиеся прутья ограды, мерили его взглядами с головы до ног.
– А ты чо не в школе? – спросил, сковыривая чешуйки зеленой краски с железа, Джербил, младший из них.
– Не знаю, – признался Шагги, пожав плечами. Мальчишки были не многим старше его, а уже раздались в плечах и здорово загорели, шастая целое лето под открытым солнцем по болотам и швыряя котов в шахты. Он видел, как они без труда таскают тяжелый металлолом, который привозил их отец в своем грузовичке.
Френсис Макавенни прищурился, посмотрел на него темными глазами и сказал:
– Это потому, что твоя ма – старая алкашка. – Он внимательно смотрел на лицо Шагги, ожидая реакции на свои ядовитые слова.
Джербил Макавенни ухватил губами чешуйку зеленой краски.
– А почему у тебя нет папашки? – Голос у него уже сломался.
– Е… есть, – пробормотал Шагги.
Джербил улыбнулся.
– Где же он тогда?
Шагги не знал. Он слышал, что отец блядун, что он воспитывает детей другой женщины и постоянно ебет всех шлюх, что садятся к нему на заднее сиденье. Но признаваться в этом ему казалось неправильным.
– Он работает в ночную смену. Зарабатывает деньги нам на отдых.
Раздался звонок – переменка закончилась, и отец Барри, выйдя из школы, принялся строить учеников. Джербил просунул руку сквозь прутья ограды и длинными пальцами ухватил куклу Шагги. Френсис загукал, как счастливый младенец, и присоединился к игре – теперь они оба терзали его куклу. Шагги отступил в тень конского каштана.
– Я про тебя скажу отцу Барри! Ты должен быть в школе, – завопили они.
Прижимая Дафну к груди, Шагги развернулся и припустил во всю прыть. Когда он добежал до Шахтерского клуба, дыхалка у него совсем сдала, но он все еще слышал, как мальчишки зовут отца Барри.