– Не блажи! «Народ решил!» Нужен я вам, как собаке пятая нога. На, вот, дойди до магазина лучше. А то пьёте без причины, как сапожники. Тут хоть повод есть, – он вынул из кармана несколько купюр и протянул Алексею. – Хоть вместе побудете в кои веки. Отходники…
– Вот бы ещё лестницы две-три, – Леха взял деньги.
– Какие лестницы? – остановился Василий.
– А как в многоэтажках. Чтоб в воду опустить. А то скользко будет… – Лёха улыбался. – К старости-то…
– Будут вам лестницы. «Как в многоэтажках»…
«Хорошо у них получилось», – думал Василий, идя к дому. – «А если часовню поставить у дороги за ветлой, то будет, как у Покрова на Нерли… Умеют, когда захотят! А не захотят… Хоть на дыбу поднимай. Что за народ?.. «Команду им дать». Хитры… Идиоты! Кругом одни идиоты!»
Жёлтый трактор выбрался на дорогу и остановился у прицепа, заглушив мотор. Стало тихо. Оба «Беларуся» встали по краям дамбы. Все притихли. Смотрели на Дмитрия.
– Давай! Не томи людей, – Андрей хлопнул его по плечу.
Дмитрий поднял руку, подержал её и резко бросил вниз. Трактора стали выбирать перемычки.
– Ура! Ура! – закричал какой-то пацанёнок, увидев, как Осиновка устремилась в чашу.
– Ура! – подхватили все, глядя, как река с двух сторон стала заполнять песчаное ложе, облизывая и расширяя себе проход в плотине.
– Ну, вот и всё! – сказал Дмитрий.
– Пойдём на поляну, там Анна с девками стол накрыла, – Владимир положил руку на плечо Димки и кивнул в сторону Большой Ракиты.
– Давай, уж, дождёмся! ...А то перед Осиновкой неудобно, – Дмитрий смотрел, как вода наполняет пруд. – Надо бы ещё черенков по дамбе и по берегу понатыкать. Закрепить, как-никак…
– Сделаю! Мне тут рядом. Сделаю. Время есть. Приживутся. У ветлы возьму, – сказал Лёха. – Сделаю! У меня времени, как у дурака махорки… А не маловат мы его размахнули? А?
– Может и маловат. Но больше, чем был-то. Тогда и народу в деревне было в раз пять больше, – всем хватало. Нормально… Вон и полянка нетронутая сгодилась, – Дмитрий кивнул на полянку у ветлы рядом с прудом, на которой суетился народ вдоль целлофановых, расстеленных по земле столов, откуда от костра потягивало запахом жареного мяса.
Осиновка, завоевав новое пространство, успокоилась.
– Сбегай до Василия! Пригласи к столу, – Дмитрий повернулся к Лёхе.
– Я говорил. Не пойдёт!
– А ты добеги. Ещё раз пригласи, – повторил Дмитрий.
Лёха кивнул и заспешил к дому.
–…Василий Михайлович! Народ зовёт, – выпалил он с порога.
– Так уж и зовёт? – откликнулся тот из кресла, не поворачиваясь.
– Зовёт!
Василий, раздумывая, посмотрел на окно, потом оглядел зал.
– Ну, пошли, раз зовёт, – поставил стакан, встал, огляделся. – С пустыми руками, вроде как, не положено.
Он подошёл к высокому дубовому шкафу и достал огромную бутылку.
– Из Португалии. Портвейн. Самый настоящий португальский портвейн. Был там – купил. Там ведь такую бутылку никто не купит. Жмоты. Да и… А я… Вот умеют они его делать. Умеют… Черти! На, неси эту тягу. А то, небось, жёнам ничего к столу не купили. Жлобы! Пьёте эту водку, как воду… Отрава, ведь…
…Разошлись от пруда, когда начало темнеть.
Василий пришел домой, не включая свет, постоял у окна, покурил и лёг спать.
Дмитрий посидел на крыльце, вспомнил Карла.
«Видел ли – что наворочали за день? Вот чё не показался?» Ещё подумал, что тот все-таки все видел и рад, что восстановили пруд.
Потом подумал, что и отец, и мама были бы рады, что всё так ладно и гладко, на удивление, получилось.
Вдруг стало почему-то тревожно из-за того, что давно не слышал хриплое «Кар-р-р-р…» и решил, что, действительно, надо бы сходить в лес. Пройтись по знакомым полянкам, авось где пошли сморчки, строчки… Авось и с Карлухой дороги пересекутся…
«А Ветла-то рада… Давно всех вместе не видела…», – улыбнулся Дмитрий, вспомнив недавнее застолье у пруда.
Рукопись, найденная в Старой Руссе
Михалыч поставил пакет на стол.
Осторожно выставил: бутылку пива, упаковку «Сельдь под луком в масле», «городскую». Из нагрудного кармана достал сверток, который он сегодня нашел на месте разрушенного дома. Потом осторожно – очки.
Он владел редкой, можно сказать – тайной, профессией.
Официально у неё даже не было названия. Михалыча звали – «Эксперт». Такое имя его не устраивало, но это было лучше, чем – «Утилизатор», – как его называли «за глаза».
За эти годы он несколько раз брался придумать ей название, но так и не смог подобрать что-то «всеобъемлющее и всеохватывающее».
Себя «про себя» он называл – "Спасатель".
...Освоил он её случайно. Можно сказать, – «закономерно–случайно». Потом он освоил компьютер, потом заменил свой «Москвич» на «Ауди». Потом…
Много, что было потом.
…В тот год он, давно уже «безработный без пенсии», «мудрил» над камином у одного заказчика.
Сложность была в том, что дом был уже построен и отделан, а хозяину вдруг «загорелось» – камин на первом этаже в гостиной.
Два дня обследования дома привели к тому, что вопрос Михалыча – «А домик-то с рук брали?!» привел Хозяина в замешательство.
– С чего ты взял? – Хозяин не скрывал своего удивления.
– Вот планчик дома, а вот рулетка, может показать «кой–чаго»?
Михалыч удивился тому – как изменился "в лице" Хозяин.
– Покажи! – Хозяина окутала тревога. И это было видно.
– Вон от того места меряй и запоминай! – Михалыч пошел к противоположной стене, где планировался камин. – Запомнил? А теперь от сих до сих! Запомнил? – Михалыч перешел в другой конец зала.
– Сложи и пошли сюда! Меряй! – Михалыч потащил за собой, как на веревочке, хозяина в сторону кухни. – Где девяносто сантиметров? – Михалыч с удовлетворением смотрел на ничего не понимающего хозяина.
– А, ну ещё раз! – Хозяин потащил Михалыча в зал.
– Не стоит! Я уже тут находился! – Михалыч сел в кресло.
– И где девяносто сантиметров? – Хозяин сел радом.
– Под кухню уходят! – Михалыч выдержал паузу прежде чем «огорошить» Хозяина.
– А… А откуда приходят? – Хозяин тоже выдержал паузу.
– Из спальни в кабинет, потом сюда, под кухню, а куда дальше – не знаю!
Хозяин долго сидел, курил, о чем-то думал.
...– Ты вот что, Михалыч… Ты мне ничего не говорил, но я всё слышал.
Дома скажешь, что уезжаешь на неделю в командировку.
Завтра ко мне – сюда в шестнадцать ноль–ноль.
Телефон «забудь» дома на столе, чтоб твои видели. Завтра позвонишь – «покаешься». Сегодня свободен. Иди, будешь идти, – думай. Крепко думай! Не сможешь завтра придти или заболеешь, я к тебе «врачей» пришлю!
Так что лучше не хворай! И думай, Михалыч! Ой, думай! – Хозяин встал, давая понять, что разговор окончен.
…Вот этот Хозяин однажды и предложил ему «съездить и посмотреть на дом, который ломать будут».
– Ты посмотри, может, что там пригодится мне на дом, а то после бульдозеров… уже ничего не пригодится, – напутствовал тогда он Михалыча.
...Тот первый дом был старый кирпичный с деревянным верхом.
Подвал «врос» уже настолько, что окна были ниже тротуара.
Долго он бродил по пустому дому тогда.
Грусть. Такая одолела грусть его! Так было почему-то себя жалко! Так было жалко всех людей на Земле. Казалось к вечеру, что обидел всё живое на Земле.
Всех, кто ходит, ползает, плавает и летает.
Когда приехал Хозяин, Михалыч сидел в комнате второго этажа, пил пиво и смотрел в окно.
– Есть что–нибудь? – Хозяин покосился на пиво.
– Есть! А почитай всё «есть», что есть!
– Что всё?
– А, – всё! Хоть бери весь дом забирай и продавай!
– Кому продавай? Здесь дорога будет объездная! Кто купит? – Хозяин заглянул под стол.
– Кто знает, – тот купит!
Стены – дуб! Снаружи обшит, а дуб.
Ему годков двести будет. А здесь его в двух этажах – кубов сорок–пятьдесят. Балки «сорок на сорок» – дуб. Их ещё кубов десять–двадцать.