«И, это, Алекса… Давай решим, что вопрос: “Какого черта?!”— пока что лишний, ладно?»
Как хорошо, что я легко нахожу общий язык с собой.
И видала я вашу легкую смерть, господин Его Меч.
«Тиморифор» шел уверенно, пока ни в один осколок я не врезалась, зато форсированный выхлоп двигателей не остался незамеченным, и в тишине — надо мной, подо мной, вокруг меня — заполыхали вспышки. Тут дело такое: или ты спринтер, или человек-невидимка.
Я шла трехмерным зигзагом, меняя скорость, скрипя зубами от боли, стряхивая прицельные метки. Мне бы продержаться еще минуту — и я прыгну, ну ни в жизнь не подойдут ко мне дроны раньше, чем за минуту, а больше и не надо. Мне бы только эти внезапные астероиды покинуть, а там и в изнанку можно. Там все можно.
— Вектор неопознанного фрегата на траектории!
«Вижу, дура!»
И не ответить — зубы как слиплись, а этот гончий перерезает мне дорогу, выводит прямо на длинную трассу выстрелов. Фрегат тоже вихляет, пытаясь не попасть под огонь своих, и я так хочу ему влепить от души, что аж колет в груди, но…
Вспышка. Щиты гончего на мгновение окрасились вишневым, потом еще раз и еще: сверхдредноут нащупал его бортовым калибром, тяжелыми лазерами. Я ничего уже не понимала, а потом мне в бок вогнали длинную зазубренную иглу — и мне стало не до фрегата и косых канониров «Тени».
— Прямое попадание в двигатель. Мощность…
У меня отнимались ноги. Я гребла, я билась между обломками, но все впустую, потому что скорость и маневренность упали ниже предсказуемых уровней.
«Как же так?»
Еще одна игла — в звенящее от боли бедро, а потом — как долотом — в висок.
Я лежала на ложементе, рядом пенилась зарастающая стена, а по моему распятию текла разбрызганная рабочая жидкость. «Серверная… Астрид!» Рубку оплавило чуть впереди от моего ложа, и теперь на месте кварцевых мозгов виртуального интеллекта дымила куча желе. Там набухали и застывали пузыри, там что-то пыхтело, там гасла невещественная жизнь, а я лежала, ушибленная выходом из заплыва, один на один с подбитым фрегатом.
«Как же так?»
— Хы-у-ып. Рекомен-дую покинуть корабль. Функцио-униров-ва… прекращено.
Что-то хлюпнуло, корабль задрожал, и в мозгах сверхновой звездой полыхнула ослепительная боль. Попадание не просто под ноль снесло щиты, оно не только нашло меня. Оно уничтожило личность моего корабля.
И убивало меня.
Это как если дать человеку яркое сновидение, а потом убить его ударом по голове. Вот те жалкие секунды, пока он будет, умирая, просыпаться — это и есть аварийная рассинхронизация при гибели корабля.
Свет гас, зажигались тревожные лампы, а я шла по коридору, где больше не было силовых переборок — с чего им быть без реактора? Я шла, держась за стремительно холодеющую стену, потом что-то ударило в борт, и меня бросило на палубу… Очнулась я в спасательном боте.
Мой стартовый бонус.
Мой корабль.
«Астрид, скажи: «Ты самая лучшая, Алекса»».
С коротким лязгом я выстрелила себя из того, что считала смыслом жизни. Плеснула диафрагма иллюминатора, и стало видно кульминацию — надо, Алекса, смотри. Можно жить и когда твою суть перетирают астероиды, когда вокруг все реже лопаются перегретые лазерами осколки, когда в тишине тебе так больно, что и не передать. Хочется, чтобы скрежетал металл, чавкала органика, чтобы корабль умирал с натужным скрипом, чтобы комкался, как бумажка — бумажка и та хоть шуршит. Шуршит — значит, протестует.
А здесь — только гул крови в мозгах и в горле.
«Видишь смысл жизни?»
«Вижу. Стоп, уже нет».
«Хорошо, живем дальше».
Я отвернулась, набрала активацию стелс-поля капсулы и развернула крылья-поглотители. Для пассивной болтанки у меня недели на две ресурсов, а если сдаться экипажу «Тени» — то ровно до того, как опознают. Потом…
Стоять, не будем вообще думать о «потом». Его пока нет, а возможно, — и вовсе нет.
Первое: я в разрушенной системе в полностью оснащенном спасательном боте. Второе: у меня дико болит голова, и рассуждать здраво не смогу. Третье: плевать на остальное. Голова взрывалась, в ней все никак не мог догореть мой фрегат, все кровоточила рана, оставленная погибшей Астрид. Все же дурацкая была мысль: назвать виртуальный интеллект корабля именем мамы.
Я подтащила колени к груди и уставилась в голографическую панель управления. Где-то неподалеку ходит сверхдредноут — хилые пассивные градары до него не добивают, а щупать слишком уж рьяно не хочется. Где-то еще ближе — непонятный фрегат, и вот уж этот до меня доберется быстрее. «Это если его “Тень”не раздолбала», — со злорадством подумала я. Придурок, идти на перехват среди разбегающихся астероидов, да еще видя, что меня кроют плотным огнем. Нет, ну придурок же? И поймал он столько же, сколько и я…
И это странно.
А если разобраться, — то очень странно. Я вызвала в памяти последние секунды сражения. Голову раскололо болью, но зато там появились векторные данные стрельбы, и получалось, что это я попадала под «охвостье» массированного обстрела, а «Тень» стремилась уничтожить как раз странную посудину.
Я застонала: ну что ж я за дура, а? Появление на хвосте какой-то новой гончей, пусть даже прототипа, еще можно объяснить — капитаны инквизиции не каждый день сбегают — но вот чтобы за мной отправился сам Его Меч? Хах, да ладно. Тогда получается, что «Тиморифор» погиб случайно, из-за какого-то ублюдка, который додумался поссориться с Первым Гражданином или его канцлером. Какой-то шпион-дипломат-предатель-тройной агент? Или просто сволочь?
Однозначно, сволочь.
Я потерла висок, за которым буянила боль. Нет, ну как так бывает? За годы и годы службы я ни разу не видела воочию сверхдредноут Его Меча, по ошибке под огонь попала всего раз, но стоило мне уйти, как космос показал зубы. Наверное, карма — хоть я в нее и не верю. С другой стороны, может, это карма именно потому, что я в нее не верю. Я подползла к панели и активировала меню. Надо что-то делать, иначе можно сдуреть от мыслей о том, как несправедлива эта вселенная. Попробовать найти себе новую, что ли.
Обшивку что-то царапнуло по касательной. Я скосила взгляд на детекторы массы: вокруг бродили крупные обломки, но основная их часть уже улетела дальше. Вяло вращающиеся глыбы железа расстраивающе действовали на градары, градары дурели и быстро меняли картинку, однако кое-что любопытное там все-таки обнаружилось. В полукилометре среди каши из мелких астероидов ритмично пульсировала слабая точка, настолько слабая, что если бы не ровный ритм, я бы и внимания не обратила.
«Что-то из “Тиморифора”? Маяк? Или это уцелел и активировался второй бот?»
Я просмотрела показания приборов. «Тени» на градарах не было, хотя тревожная лампочка уверенно сигналила: я по-прежнему в сканирующей сфере сверхдредноута.
Итак, план: попытаться добраться до спасательного челнока, соединить их и попробовать отрастить двигатель помощнее. Я задумалась: препятствий до чертиков, и среди них такие убедительные, как «Тень», астероиды и необходимость долго работать в открытом космосе. Бонус один, но какой: если я сделаю все, как надо — а я сделаю, дайте добраться, — то в сухом остатке смогу достать ресурсы. Хоть какие-то.
Все лучше, чем сдаваться Его Мечу. Есть и погуманнее способы покинуть этот мир.
Двигатель, регулировку сопел — сюда, под левую руку, тягу — установить вручную. Дурацкое меню, но какое есть, так что вперед, Алекса, к победе.
Истекая потом, я медленно двигалась к цели. Настырно лез в глаза детектор сканирующей сферы, на бровях висели крупные капли, и вечный страх — а вдруг тут воздуха на последний вдох? — крепко впился в печенку. И еще чуток. И еще. И снова этот дурацкий образ гребли — ну что ж такое, ты никогда не занималась греблей, да и когда ты столько воды вживую видела? Нет же, въелось, куда-то в подкорку засело, небось, все это родом из детства, как и страхи, и сила, и вообще все-все.