– Нет, Черный ворон. Дух дождя в принципе не просит жертв. Ему нужна капля твоей крови, капля моей, а также всех, кто будет присутствовать во время обряда. Придется раскопать небольшую ямку, посадить туда древо примирения и орошить водой с каплями крови. Больше ничего не требуется. И пожалуйста, не злите Духа дождя. Мне было очень тяжело говорить Шахмарой и с ним – твой охранник свидетель.
– Да-да, он сказал, – соглашается с моими доводами Черный ворон. – Завтра у тебя будет лучшая лопата. Ближе к полуночи к тебе придет мой охранник по кличке Стражник и сопроводит вас к месту, которое надо. Я тоже зайду в медицинский шалаш и ты получишь несколько капель моей крови.
– Нет, – отвечают я ему и тороплюсь объясниться, чтобы попусту не гневить. – Это очень сложно. Завтра я буду набираться сил. А ты приходи послезавтра ночью.
В моих словах есть смысл: за день Песик должен обязательно отыскать тотемное дерево, а я, я буду изготавливать сонный препарат и рассчитывать дозу на Стражника и Черного Ворона.
День проходит в страшной нервотрепке. Я успеваю подлечить пару раненых воронов, сонный препарат готов, но в его действии я не уверена, мне просто не на ком его испытать. Вместо ночи Ворон приходит ближе к сумеркам и удивляется, когда я не просто забираю кровь, но и делаю укол:
– Чтобы не было заражения, - поясняю ему, вы все-таки в лесу находитесь и в постоянных набегах. Я уже поняла, что ты не слишком беспокоишься о своих воинах, считая, что количество победит качество, но я все-таки сейчас врач. Хотя клятву Гиппократа не давала, но, хочешь ты того или нет, я буду делать все по правилам.
Кажется, мои объяснения его полностью удовлетворяют.
Ближе к полуночи приходит Стражник – огромный, страшный. Те же медицинские процедуры произвожу и с ним, а прямо перед ним и с Песиком, и с собой. Конечно, наши уколы отличаются от уколов для воронов – там просто витаминчик.
– Вперед давайте, – грубо говорит-каркает Стражник, и мы выходим из шалаша.
Идти достаточно далеко, через двадцать минут шаги охранника замедляются, я вижу, с каким трудом ему дается каждый шаг, и сама же предлагаю отдохнуть, сославшись на боль в ногах и усталость. Стражник с облегчением соглашается, тихий храп раздается ровно через минуту.
– Ну же, Песик, нельзя терять ни минуты. Обратной дороги нет, спасаем змей и уходим по тоннелю в Йылан-кале. Счет на минуты. Я не знаю, как долго будет действовать укол, но часа три у нас есть.
И мы роем, роем и копаем так, как никогда раньше. Проходит час времени, прежде чем мы видим стеклянный террариум. Еще час и мы достаем стеклянный домик со змейками. Немного молока для подкрепления змей, совсем капельку, времени ни на что нет.
– Песик, – напоминаю инструкцию на всякий случай, – возле памятника Шахмары есть старый засохший дуб, под ним находится один из выходов тоннеля. Копай, скреби когтями, но отыщи этот вход. Хватай самого ослабленного змея в зубы и мчись туда. Ползите, дорогие мои, ползите.
Со слезами радости на глазах смотрю, как дорога начинает переливаться словно лунным светом от сверкающих змей, которые уверенно ползли в ту сторону, куда ускакал Песик. На душе радость и ликование. Кидаю лопату прямо в яму и хочу побежать навстречу опьяняющей свободе, как сзади слышу голос, пылающий гневом:
– Могилу себе копаешь, Зейнап?
Глава 14. Преступление и наказание
Самым страшным было обернуться. Обернуться и встретиться с взглядом с тем, кто стал причиной гибели Шахмары; с тем, кто веками измывался над жителями Йылан-кале; с тем, кто черной завистью завидовал Шахмаре и желал завоевать весь мир; с тем, кто может покончить мной одним мощным ударом клюва или насильно сделать своей женой для осуществления своих черных планов – неизвестно, что хуже. Я знала, что надо обернуться, и не могла себя заставить это сделать. Не могла ровно до того момента, пока не раздался его приказ смотреть в глаза. Сколько злости, разочарования, гнева плескалось в этих желтых глазах! Сколько сил мне понадобилось, чтобы не опустить взгляд!
– Я разочарован, очень разочарован и зол, Зейнап.
Голос Ворона тих, но вызывает мурашки. Страшно, очень страшно, когда он нависает надо мной всем своим мощным телом. А еще страшно, что вокруг никого нет. Язык словно прилип к нёбу, я до сих пор не могу вымолвить даже слово. Но дыхание понемногу выравнивается, просыпается невообразимое чувство вины и злости на себя: опять провалила дело, да что ты будешь делать, все идет не так как, я планировала. Злость вырывается наружу, пытаюсь спорить с Вороном: