Солнце слепит, жажда одолевает с новой силой. Зря Ворон думал, что я буду молиться за его воинов, ищущих новых жертв. Да, стоять здесь мучительно, очень, очень тяжко. Пару раз я видела, пролетавших мимо меня воронов, видимо, Черный ворон все же держит мое состояние под контролем. Очень боюсь, что к тому моменту, когда солнце будет в зените, стану умолять о глотке воды.
Молодой голос «Карр» разбудил меня тогда, когда глаза начали закрываться, видимо, организм решил так меня защитить. Раздраженно открываю глаза. Да уж, видимо, все воины отправлены на поиски змей, раз на этот раз ко мне подослали ворона-подростка – того, которого я недавно лечила – и его маму.
– Зейнап, у меня десять минут. В любую минуту могут прийти охранники Черного ворона. Я принес тебе платок на голову, кусок сыра и воду. Извини, ты всегда была добра к нам, но полностью довериться тебе не могу.
Понимающе киваю.
Ворон оборачивается подростком лет четырнадцати. Развязывает руки, но крепко держит одну – не обижаюсь, все понимаю. Вода, кусок сыра и еще воды, много воды – пью с жадностью, с благодарностью, поливаю лицо, плечи.
Предупредительное «Карр» матери этого подростка и в мгновение ока оказываюсь снова привязанной к столбу, правда, с платком на голове. Не то, чтобы стоять становится легче, хотя, кого я обманываю, конечно, легче, только ведь от солнца не убежать.
Время… Как же тяжело, как же медленно оно тянется. Невероятное пекло давит на все тело, отнимает все силы, кажется, еще немного, и отнимется и разум в том числе. Если бы не мои спасители с сыром и водой, кажется, я бы уже умерла и мои мучения бы закончились. А теперь неизвестно, сколько продлится эта агония. Ноги покрываются какими-то пятнами – аллергия на солнце? Я читала, бывает такое. От безысходности хочется плакать.
Время… Ну же быстрей, хочу вечер, ветер… Сил нет совсем, начинает подташнивать, я знаю, что никуда не провалюсь, ведь привязана, и все равно все кружится, кружится. Этот круговорот мешает закрыть глаза, хотя так хочется, так хочется, и я проваливаюсь, проваливаюсь медленно и мучительно. Мне кажется, что падаю с парашютом, но мне страшно открыть глаза, вроде бы мой парашют раскрылся и я приземляюсь прямо на море. Волны бьют прямо в лицо, как хорошо, как хорошо. Ах да, я же приехала в Турцию и до сих пор не купалась, а зачем я приехала? Зачем я здесь? Так вот же я купаюсь, вот легкий бриз, вот снова волна окатила голову. Не понимаю, куда делся мой парашют, и тут же слабо вскрикиваю от боли, так как что-то царапает лицо. Черт, откуда на море кошка? Я что, брала с собой на море свою Тучку? Отмахиваюсь от ее лап, чтобы снова погрузиться в это невероятное блаженство падения и купания, купания и падения. Блин, Тучка, зачем ты влез во все это? Все прекратилось. Через какой-то гул, шум, боль в висках чувствую, что меня чем-то укрыли, куда-то положили и везут. Это же я, маленькая Зейнап, это меня на санках отвозят в садик? Нет, я не хочу в садик, я хочу остаться дома, пожалуйста, оставьте меня в покое, я, наверное, заболела, я не хочу в садик!!! Не хочу! – кажется, что кричу, захлебываясь от слез.
– Мама, пожалуйста, не вези меня, у меня голова болит, очень болит – умоляюще прошу. Но вместо ее голоса слышу другой, мужской, грубый, каркающий:
– Черный Ворон, кажется, она очнулась, у нее голова болит.
– Хорошо! Прекрати трепать и царапать крыльями ее щеку, немного поливай холодной водой, еще минут десять и будем в лесу. Я отвезу ее в медицинский шалаш, там она останется ночевать и я, скорее всего, тоже буду там.
– А обряд?
– Не сегодня. У Зейнап солнечный удар. Я думаю, двое суток будет достаточно, чтобы она окончательно выздоровела. Обряд состоится послезавтра. Далее слушай меня. Охрана возле Зейнап круглосуточно, не считая того времени, когда рядом с ней я. До вечера найди и приведи ко мне ворона, который не сообщил о состоянии Зейнап, я просил делать это каждый час.