Моя нервная система не выдерживает, забираю застывшего песика из рук плачущего мальчика:
–Ты его только пугаешь! Ну-ка тихо! – командую я.
Шахмара прав, мне надо активировать дары, например, сейчас я понимаю все переживания этой собачонки, она трясется от страха, а вчерашние раны еще и причиняют физическую боль.
– Ау-у-у, – тихо скулит бедное животное, а я понимаю, что ... понимаю абсолютно все, что оно говорит.
– Что с тобой, ты же вчера был таким богатырем, говорят, – тихо спрашиваю его.
– Ау-у-у, – отвечает животное, – эти вороны, я не смогу защитить от них своих хозяев. Я ранен, болен и мне страшно, очень страшно.
– В этой деревне в каждом доме есть собака, – разве какая-то из них вышла в одиночку против воронов? Разве можно победить их в одиночку? Я, например, представляю, что такое возможно сделать только сообща и собираюсь активно в этом участвовать. Будешь в моей команде? – полушутливо спрашиваю собачку.
– Ау-у-у-у, – звучит в ответ согласие.
– Вот и славненько, завтра с рассветом я приготовлю отвар и смажу твои раны. Они заживут гораздо быстрее, хорошо? А сейчас, будь добр, поешь немного, твои хозяева тебя любят и беспокоятся о тебе.
– О, а вы и правда будете воевать против воронов? Я тоже хочу в вашу команду. – раздается голос мальчугана, который ревмя ревел пятнадцать минут назад.
– Отлично, – думаю с легкой иронией, – моя команда уже набирается: раненый песик и десятилетний мальчуган. Завтра же пойду к Шахмаре, пусть готовятся к ночи хны. Последняя мысль уже звучит в голове без иронии. Я согласна. Я точно знаю, что тоже ответственна за жизнь жителей Йылан-кале.
Глава 5. Ночь хны
Было ли мне страшно? Конечно, да. Я чувствовала мандраж и драйв одновременно; удивительно легко, почти не задумываясь о его значении, приняла свое участие в главной роли в ночь хны. Моих знаний и памяти хватало только на понимание того, что это вроде инициации, перехода из одного жизненного этапа в совершенно другой, сулящей глобальные перемены, как пример – замужество.
–Ты волнуешься? – ласково спршивает Шахмара, а я глажу его тело. Неправда, что оно у змей холодное, сейчас, почти в полдень, оно было теплое, приятное.
– Для тебя я приму облик мужчины во время обряда и буду рядом. Но до этого ты можешь уйти в любую минуту, и никто тебя не осудит.
– Почему ты все время напоминаешь мне об уходе? – нервно спрашиваю Шахмару. – Ты мне не веришь? У меня не получится? Так ты пытаешься снять с себя ответственность?
–Зейнап! – строго окликает змей. – Я несу за тебя ответственность. Я тебя вызвал в этот мир. Не забывай, что хна – признак согласия принести себя в жертву. Признак согласия принять смерть...
–Шахмара, – прерываю я, – не преувеличивай. Какая смерть, какая жертва, все будет хорошо. Разве невеста в ночь хны приносит себя в жертву? Наоборот, она вступает в новый дом, новую жизнь, которая может оказаться гораздо лучше той, что была до замужества.
– Очень надеюсь, что так и будет. Лес снова зазеленеет, прольется целебный дождь, к жителям Йылан-кале вернется память о великой правительнице Шахмары. Мы все обретем голос, потому что с каждым днем и мне разговаривать труднее. Жителей Йылан-кале остается все меньше. И это понятно, едва вступив на порог своего пятнадцатилетия, подростки скорее уезжают отсюда, чтобы никогда не вернуться, иначе они, как и все остальные жители, становятся безголосыми, способными только шептать и хрипеть. Но, – гораздо тише добавляет он, – пожалуйста, не обманывайся на счет хны. Твой пример с невестой очень хорош, но хну ваши и наши предки наносили и воинам. Ты сейчас воин, а не невеста.