– Но вам не кажется смерть сенатора, как минимум, странной, и сразу же на его место выдвигается робот?
– До свидания, мистер Кэмбелл.
Фрэнк повесил трубку. Он не любил журналистов за их пронырливость и за то, что они любили совать свой нос в чужие дела, не спрашивая разрешения, и за то, что их девизом по жизни был: «Что не услышу, то додумаю сам». Странной ли была смерть сенатора? Этим журналистам только дай повод для громких заголовков и высосанных из пальца сенсаций.
– Чего хотели? – спросил Аменд, который оказался возле Фрэнка, хотя до этого говорил с кем-то из сотрудников партии в стороне.
– Да так, журналисты, вечно достают своими вопросами.
– Расспрашивал тебя о сенаторе Корше?
– Да чушь всякую спрашивал на уровне жёлтой прессы, не бери во внимание.
– Да, Фрэнк, как бы кто к журналистам не относился, но они делают свою работу, временами неблагодарную, временами грязную. Все истории в жизни основываются на слухах – кто-то что-то кому-то сказал, а тот сарафанным радио передал слух, ни первоисточник которого, ни достоверность не проверить. И журналисты продвигаются по этому полю информации как по минному полю, стараясь отделить зерно от плевел. Кстати – наш основной конкурент, мистер Грегор Глэж вчера вечером связался и приглашал меня на неофициальную встречу, обсудить некоторые вопросы.
– Ясно, и когда он хочет встретиться?
– Это не важно, я поблагодарил его за предложение и отказался. Нам ни к чему терять наше время на подобные бессмысленные мероприятия.
– Ты ведь даже не знаешь, чего он хотел.
– Я просчитал разные варианты, и ни один из них не имел для нас настолько большую выгоду, чтобы ехать. А в противном случае – зачем нам это?
– Тоже верно. Но сенатор Корш всегда встречался с оппонентами…
– Фрэнк, мы проводим нашу кампанию так, будто у нас нет оппонентов. Наши оппоненты – это мы сами, те, за которых люди голосовать не хотят. Цель – чтобы мы стали теми, за кого люди хотят отдать свои голоса.
– Мистер Аменд! – к ним быстрым шагом направлялся один из сотрудников Штаба, выглядел взволновано, – мистер Аменд, звонили из Вауглиджа, ночью у них произошла беда, из-за возгорания дотла сгорело здание кинотеатра.
– Действительно неприятность, никто не пострадал?
– К счастью нет, но это был единственный достаточно крупный объект, подходящий для вашего сегодняшнего визита, больше в Вауглидже негде собрать такое количество людей для встречи в одном месте, по крайней мере в здании.
– И какие у нас есть варианты?
– Наши люди предлагают устроить встречу на площади – они готовы в срочном порядке оборудовать её трибуной, микрофоном и прочим, они ожидают только лишь вашего одобрения.
– Ну почему же нет, прогноз погоды на сегодня хороший, пускай ничто не будет срывать наши планы. На открытом воздухе мы уже проводили встречи. Говори им, чтобы готовились.
– Есть, мистер Аменд! – сотрудник побежал обратно в здание Штаба.
Вауглидж был третьим по счёту местом, которое они должны были посетить сегодня. Первые два и встречи в них прошли более-менее успешно, и потому с хорошим настроением (у Фрэнка, потому что у Аменда, казалось, всегда хорошее настроение, а Капитан Дигнан был одинаково молчалив несмотря ни на что) они заехали в город. Двое представителей Демократов, которые и занимались подготовкой грядущего мероприятия, ждали на въезде, облокотившись об припаркованную машину.
– Мистер Аменд, для нас большая честь встречать вас здесь! – с нескрываемым уважением приветствовал робота тот, что был старше, – нас только двое тут, но вообще с нами ещё и третий коллега, Патрик, он трудился не покладая рук, но за несколько часов до вашего приезда ему стало плохо, и он не смог приехать, он очень переживал, чтобы вы не посчитали, что он отлынивает.
– Ни в коем случае, господа, возможно, именно от усердной работы ему и нездоровится, передавайте ему мою благодарность и пожелания скорейшего выздоровления.
Городская площадь была не настолько большой, чтобы удивить своими размерами, но достаточной для того, чтобы здесь без проблем вместились все пришедшие на встречу люди. Одно- и двухэтажные дома плотным кольцом окружали площадь со всех сторон, лишь в одном месте оставляя проход – он вёл к небольшому скверу, который состоял из деревьев, росших в пять или шесть рядов, а за их верхушками возвышалась водонапорная башня. Солнце перевалилось за полдень. Трибуна Аменда размещалась перед входом в сквер. Фрэнк за несколько секунд после того, как вышел из автобуса, выстроил для себя полную картину местности вокруг и ощутил какое-то неприятное чувство.