Слепая вера способна изменять мир вокруг человека, но только при отсутствии у него хотя бы малейших сомнений. Тогда вера уже преобразуется в убеждённость, та в уверенность, далее в намерение, а в конце – в чистое знание. Если человек убеждён в своей правоте и в своей Цели, никто не способен оспорить его право идти к ней. Тогда намерение человека становится таким же непреложным законом для всего окружающего мира, как законы физики и природы, на которых мир зыблется, и намерение человека, так же, как и эти законы, ограничивает возможности мира, загоняет в рамки этого намерения, и уже весь мир сам по себе сопутствует его воплощению, потому что согласно новым образовавшимся законам мира иначе быть и не может.
С другими людьми я всегда был на расстоянии, но стоял я не в стороне, а выше их. К этому пониманию с самого детства меня привела и мать, надо отдать ей должное, а также её окружение. С юных лет мне твердили, что я родился гением, что другие мне не ровня. Может ли быть, что я, слушая их речи и сам убеждался в их правоте и становился тем, кем являюсь сейчас? На этот вопрос нет ответа. Всё в мире субъективно. Почему? Прошлое всегда субъективно, поскольку существует лишь в памяти людей, которые его хранят. Человек сам по себе субъективное существо, неспособное к объективному мышлению, как бы не старалось. Потому прошлое субъективно. Объективно ли будущее? Конечно же нет, будущее – неопределённо. А настоящее… Опять же, зависит от нашего к нему подхода – восприятия и оценки. Можно сделать вывод – в реальности нет места ничему объективному. Реальность в разной мере субъективна.
Что я хочу этим сказать? Явно не то, что вы хотите услышать. Я никогда не придерживался того, что принято. Никогда не делал того, что кто-то мог от меня ожидать.
Если плыть по течению, то остановиться будет гораздо сложнее, чем если бы вы плыли против него. Это осознание помогает начать. У тебя вроде бы всегда есть запасной план. Ты всегда можешь остановиться. А затем, когда входишь во вкус, плывёшь против течения, желание остановиться отпадает, само-собой. Остановишься: и тебя откинет назад, ещё дальше того места, с которого ты начинал. И всё будет бессмысленно. Потому я никогда не останавливался. Даже зайдя слишком далеко, настолько, что и сам этого никогда не мог предположить – пути назад у меня уже не было.
Я всегда знал, что у меня есть Великая Цель, как бы это ни звучало – изменить Мир. А поскольку другие были рождены, чтобы жить в этом мире, а не менять его, у меня всегда было преимущество – я изначально был на несколько ступеней впереди и выше их.
Из дневника Стефана Серафима, стр. 1-3.
Диана Донован
2018 год.
Диане казалось, будто Лэндон намерено ловит колёсами каждую яму на дороге, стараясь не пропустить ни одну. Весь их сегодняшний путь можно было охарактеризовать, как езду не по дороге, а через выбоины и колдобины. Лэндон со слепым фанатизмом испытателя раллийного автомобиля проверял насколько крепка подвеска их автомобиля, сколько ям нужно проехать, прежде чем отвалятся колёса, и машина закувыркается по дороге, оставляя за собой след из осколков стекла, пластика и метала, масла и конденсата, чтобы улететь в кювет. Но даже летя в кювет, переворачиваясь и высекая искры из-под асфальта, машина будет кувыркаться по ямам. Скорее всего в яме она и останется лежать, покорёженная до неузнаваемости. И помощь вовремя не поспеет, поскольку никто кроме них здесь не ездил, кроме, разве что каких-то пьяных деревенских подонков, убивающих людей, и заметающих следы по подобным дорогам с подобными ямами. С такими мыслями Диана Донован сидела на переднем пассажирском сидении в новом форде, ведомым вперёд Лэндоном. По бокам сплошной полосой мелькали посаженные вдоль трассы деревья.
Словно в опровержение мыслей Дина, навстречу им пронёсся белый фургон с тонированными стёклами со скоростью ещё большей, нежели ехал Донован. Диана обернулась назад и несколько секунд провожала фургон взглядом. Затем вновь развернулась вперёд.
– Может ты будешь медленнее ехать? – осторожно спросила она.
– Ты же видишь какая дорога плохая, на такой скорости хоть ямы не чувствуются.