– Для сожалений сейчас нет времени, – сказал Дункан и, следя за врагами и прикрываясь щитом, стал пробираться к двери. – Я хочу выйти отсюда. Не собираются же эти господа мешать нам, так как убить священника – это очень серьезное дело. Почти такое же серьезное, как убить двух священников.
– Ты не настоящий священник! – прохрипел Горони, вертясь в сильных руках Дункана. – Ты предал Святую Церковь. И когда Его Сиятельство узнает об этом…
– Да, я уверен, что Его Сиятельство сделает соответствующие выводы, – сказал нетерпеливо Дункан, приблизившись вместе с Морганом и Горони к тяжелым дверям, окованным железной решеткой.
Дверь была тяжелая, сделанная из толстых дубовых досок. Морган попытался поднять засов, кряхтя от усилий, и, наконец, ему это удалось. Но когда он толкнул дверь, а затем еще раз – уже изо всех сил, она не открылась.
Дункан оглянулся, посмотрел, что же он там возится, и в этот момент Варин с трудом поднялся на ноги с помощью двух своих людей и медленно направился к ним.
– Это бесполезно, – сказал он, все еще тяжело дыша. – Дверь заперта.
– Ну, так открой ее, – воскликнул Дункан. – Или он умрет, – его кинжал снова уперся в горло Горони, и тот заверещал.
Варин остановился в пятнадцати футах от Дункана и улыбнулся, безнадежно махнув рукой.
– Я не могу открыть ее. Брат Бальморик запер ее снаружи по моему приказу. Я думаю, бежать вам не удастся, – и он указал на разрастающийся пожар.
Сердце Дункана упало. Пожар разрастался со страшной быстротой. Все вокруг было сделано из сухого дерева и служило прекрасной пищей для огня. Как только пламя достигнет потолка, оно проникнет и в саму часовню. Она будет сожжена.
– Зови Бальморика, – резко приказал Дункан, угрожая заколоть Горони.
Варин покачал головой и сложил руки на груди.
– Мы умрем все вместе. – рассмеялся он. – Ну, что же, пусть цена будет такой.
Дункан посмотрел на Моргана.
– Как ты себя чувствуешь?
– О, великолепно, – прошептал Морган, с трудом глотая слюну. – Дункан, ты помнишь, как я однажды расправился с запертой дверью?
– Не будь смешным. Ты сейчас в таком состоянии, что…
Дункан внезапно оборвал фразу и опустил глаза. Он понял, что имеет в виду Морган. Их единственный шанс на спасение – это использовать могущество Дерини самого Дункана. Но сделать это в присутствии Горони, значит, признаться, что он Дерини. Значит, сбылось пророчество старца на дороге: придет время, когда Дункану придется делать выбор. Значит, время пришло.
Он посмотрел на Моргана и медленно кивнул.
– Ты можешь подержать нашего друга немного? – он указал на Горони, и Морган кивнул:
– Хорошо.
Передав Горони в объятия Моргана, Дункан вручил ему свой кинжал и окровавленный меч. Он оценивающе посмотрел на Моргана, стараясь определить, по силам ли ему в его нынешнем состоянии эта задача. Однако выбора не было, и со вздохом сожаления Дункан повернулся к двери.
Он ощупал ее пальцами. Дерево было теплым и гладким. Мысленным взором он увидел место расположения замка. Приложив руки к тому месту, он закрыл глаза и стал мысленно исследовать его механизм. Пот выступил на его лбу, руки стали влажными. Но зато вскоре послышался щелчок, затем еще и еще один.
Оглянувшись на Варина и его людей, наблюдавших за ним с открытыми ртами, Дункан сильно толкнул дверь, и она распахнулась.
– О, мой Бог, он же один из тех! – прошептал Горони. Его лицо побелело. – Змея Дерини на груди Святой Церкви!
– Заткнись, Горони, или я прибью тебя, – мягко сказал Морган.
Глаза Горони боязливо покосились на кинжал Моргана, прижатый к его горлу, и больше он не произнес ни слова. Однако теперь заговорил Варин:
– Дерини? Бог накажет тебя за это, слуга Сатаны! Возмездие настигнет тебя и…
– Идем отсюда, – тихо сказал Дункан, забирая Горони и толкая кузена вперед. – Садись на лошадь и уезжай. Я за тобой.
Когда Морган стал взбираться на холм у часовни, Дункан протащил упирающегося Горони через дверь и закрыл ее за собой, отдав мысленный приказ механизму замка. Варин кричал, проклиная Дункана, а тот тащил Горони на холм.
Догнав Моргана, Дункан увидел, что тот в ужасе стоит перед столбом, вкопанным в землю среди щепок и сена. Этот столб предназначался для Моргана. Железные цепи свисали с него, готовые подхватить жертву. Рядом в землю был воткнут горящий факел. Он трещал и рассыпал искры по ветру перед потрясенным лицом Моргана.
– Аларик, нам нужно идти!
– Мы должны сжечь это, Дункан!
– Сжечь? Ты сошел с ума! У нас нет для этого времени! Идем!
Но несмотря на протесты Дункана, Морган начал карабкаться вверх к столбу. Он уже полз на четвереньках, морщась от боли. Силы совсем оставили его.
Дункан нерешительно повернулся в сторону часовни, а затем снова посмотрел на Моргана. Он грубо встряхнул Горони и поставил его лицом к себе.
– Я отпускаю тебя, Горони. Но не потому, что дарю тебе жизнь, а потому что Морган нуждается в моей помощи больше, чем я нуждаюсь в мести. Теперь беги отсюда, пока я не передумал!
Он пинком пустил Горони вниз по холму, а сам полез к Моргану. Морган был уже рядом с факелом, но у него не хватило сил вырвать его из земли. Глаза его налились кровью от непомерных усилий. Дункан вырвал факел и бросил его в груду щепок у подножия столба. Пламя набросилось на сухое дерево и начало с веселым гулом пожирать его.
Дункан подставил свое плечо Моргану, помог ему подняться на ноги и они продолжили свой путь к вершине холма.
Далеко справа от себя он увидел монаха Бальморика с несколькими солдатами, которые бежали к запертым дверям, и Горони. Один из солдат отделился от остальных и направился в сторону беглецов. Но монах сделал какой-то жест и что-то крикнул, что невозможно было разобрать на таком расстоянии. Солдат вернулся к остальным.
Часовня горела. Дункан и Морган, наконец, добрались до площадки, где они оставили лошадей.
Дым уже полностью окутал часовню, пламя пожирало массивные дубовые вековые балки.
Дункан посадил Моргана на лошадь, вложил ему в руки поводья, а затем сам вскочил в седло. Пришпорив лошадь, он понесся прочь отсюда, осыпая грязью, летевшей из-под копыт, всех путешественников, шедших на поклон лесному святому. Морган ехал сзади, немного отставая. Он полулежал, вцепившись руками в гриву лошади, глаза его были закрыты. Он не мог придти в себя после такого сурового испытания, которое выпало на его долю.
Дункан оглянулся назад и увидел, что Святой Торин охвачен пламенем. Черный дым застилал все небо и на его фоне можно было разглядеть черные зловещие фигуры Варина и Горони, потрясавших кулаками и выкрикивающих проклятия. Но погони не было.
С улыбкой Дункан наклонился вперед, чтобы поправить ослабевшие поводья, а затем притормозил, чтобы лошадь Моргана могла поравняться с ним. Его кузен был в таком состоянии, что не мог даже управлять лошадью, и еще менее способен принимать какие-либо решения. Но Дункан был уверен, что Морган одобрит его план: ехать к Келсону как можно быстрее. Как только вести о событиях в часовне достигнут ушей архиепископов, следующей мишенью их мести будет наверняка Келсон. И Дункан был уверен, что Морган захочет в это время быть рядом с мальчиком.
Выступление на Курии в Джассе после сегодняшних событий было бессмысленным. И он, и Морган, наверняка, будут отлучены от церкви и поставлены вне закона. Да и возвращаться в Корвин сейчас было опасно. Когда Интердикт будет наложен – а сомнений в этом теперь не было – в Корвине начнется гражданская война. А Аларик будет беспомощен еще, по меньшей мере, несколько дней.
Дункан взял поводья лошади Моргана и пришпорил свою. Надо найти место для отдыха. Может, в Святом Неоте, где они отдыхали прошлую ночь? Если им повезет, то можно будет отыскать Путь Перехода в развалинах. Аларик что-то говорил об алтаре, посвященном Святому Камберу. Путь должен быть где-то там. И если они отыщут его, то быстро будут в Ремуте у Келсона.
Слышались зловещие раскаты грома, сверкали молнии, пошел сильный дождь. Небо потемнело. Дункан покрепче устроился в седле и внимательно следил, чтобы Морган не соскользнул с мокрого седла. Несмотря на бурю, им нужно было ехать. Ведь скоро Горони предстанет перед архиепископами и расскажет о пленении и бегстве Моргана, о том, какую роль сыграл во всем этом Дункан Говард Мак Лейн, и что этот самый монсеньор Мак Лейн, исповедник короля и восходящая звезда церковной иерархии оказался колдуном Дерини. Ему было противно даже думать о том, что по этому поводу скажет Лорис.