— Вы ошибаетесь, господин Дамурье, — сказал он, перебивая Вельтищева. — В условиях задачи, конечно, не сказано, что линия не может огибать истока реки. А если допустить, что исток находится в пределах рисунка, то задача решается очень просто!
И он оказался прав! Тальяферо сумел угадать идею задачи, даже не прочитав её недопонятое редактором условие! Но, может быть, он уже раньше где-то её слыхал? Ничуть не бывало! Мгновенно он разрешил и все остальные головоломки! Более того, он немедленно предложил улучшенные их варианты, А сверх того, он нарисовал на бумаге два ребуса, лабиринт и шахматную задачу. То были прелестные головоломки, изящные и остроумные. Тальяферо придумал их за какие-нибудь четверть часа. Его способности к головоломкам были едва ли не гениальными! Уходя, Тальяферо сказал:
— К несчастью, в мире хитроумного больше, чем доброго…
IV
Задачи, которые придумал панорамщик, навели Леона Дамурье на мысль использовать этот замечательный талант для приумножения числа подписчиков газеты. Он попросил Вельтищева пойти к панорамщику домой и предложить ему сотрудничество в «Journal de Kozles». По мнению Дамурье, газета весьма бы оживилась, украсившись изобретёнными Тальяферо головоломками.
Вельтищев был на подъём тяжеловат, но необыкновенная личность панорамщика продолжала занимать его любопытство. Услышав просьбу редактора, он на другой же день поспешил её исполнить. После обеда, часов около пяти, он отправился к панорамщику.
Тальяферо жил в уединённом домике с застеклённой верандой, опутанной плющом. Когда Владимир Досифеевич подходил к жилищу Тальяферо, тот стоял у крыльца и смотрел в подзорную трубу. Сперва хозяин повёл гостя не в комнату, а через коридор в застеклённую галерею.
— Вот здесь мой парничок. В нём я выращиваю трюфели, о чём вам говорил, — объявил Тальяферо и повёл малопонятную речь про то, как сила мирового флюида, проникая в грибницу, способствует росту грибов. Вельтищев скоро потерял нить и перестал слушать; его глаза понемногу привыкли к зеленоватой полутьме, и он с любопытством разглядывал веранду.
В углу её помещался обширный, как телега, ящик с землёй. Вертикальная доска разделяла поверхность земли в ящике на две неравные части. Правая полоса земли имела форму квадрата со стороной примерно метр с четвертью. Её прикрывали стеклянные рамы. В левую, меньшую, полосу было воткнуто несколько гуттаперчевых трубок, протянутых из бутылей с растворами, которые стояли на скамье. Возле трубок в грунт парничка были воткнуты разбитые стереоскопы, разрезанные шелковичные коконы, фарфоровые фигурки, одна из которых изображала дракона, а другая человечка и концы нескольких пружин. Пружины, связанные узлом, были положены между двух гальванических элементов, от которых под грунт тянулись медные усы. У двери стояло ведро с водой и табурет, на который Тальяферо и указал, окончив свою краткую лекцию.
— Посидите, пожалуйста, здесь, — вежливо сказал он, — а я должен заготовить для парничка вечерний запас всемирового флюида.
И, взявшись за пружины, он принялся с поразительной быстротой их сжимать и растягивать, поворачивать и наклонять в разных плоскостях. Когда усердный труд этот был окончен, Тальяферо воткнул в землю пальцы и сказал, что поступает так, чтобы из его рук «вытекли в землю остатки флюида». Подержав пальцы в земле, он вынул их и тщательно разровнял грунт. Потом он снял застеклённые рамы и собрал выросшие в парнике грибы в корзинку. Вельтищев мог видеть, что некоторые трюфели росли не под землёй, как положено трюфелям, а на поверхности. Другие же пришлось выкапывать из глубины.
Покончив с делами, Тальяферо пригласил гостя в свою комнату, напоминавшую по обилию всякого хлама антикварную лавку. Садясь на диван, Вельтищев увидел напротив, на этажерке, странные сморщенные шахматные фигуры, одни тёмно-коричневые, другие пожелтее. Он хотел было спросить об их назначении, но решил прежде объяснить цель своего прихода.
— Я пришёл, чтобы просить вас сотрудничать в «Journal de Kozles», — сообщил он, поправляя галстук, съехавший по обыкновению на сторону. — Господину Дамурье очень понравились ваши задачи. Он покорно просит давать для каждого субботнего и воскресного номера по две анаграммы или логогрифа и по одной шахматной и одной карточной задаче. Разумеется, за вознаграждение.
И Владимир Досифеевич, прищурив и скосив в сторону свои умные глаза, назвал действительно отличное жалованье. Но, к его удивлению, Тальяферо стал отговариваться ненадёжностью творческого вдохновения, без которого, как известно, хорошую головоломку сочинить невозможно.