К сожалению, я был психологически слабо подготовлен к матчу. При переговорах я шел на поводу у Петросяна, принимая все его условия. Ни в коем случае нельзя было соглашаться на проведение матча в Москве, где у Петросяна были как шикарная квартира в центре Москвы, так и прекрасная дача в ее окрестностях. Еще не сделав первого хода на доске, он уже выиграл у меня сражение.
В шахматном отношении я был вооружен до зубов. Новинки, подготовленные мной к матчу, прошли позднее проверку в крупных соревнованиях и были приняты на вооружение многими гроссмейстерами. Особенно я гордился, что в изъезженном варианте, игранном тысячи раз, мне удалось придумать новую идею уже на четвертом ходу! Со стороны Петросяна никакой специальной подготовки не чувствовалось. Поначалу я имел очевидное преимущество, но в нескольких партиях не сумел его использовать. Мы сыграли 8 партий подряд вничью. В народе шутили, что ни один из нас не хочет выигрывать матч, не желая встретиться с Фишером. Другие говорили, что еще не решено в Комитете спорта — кому выигрывать матч. На Западе тоже не верили, что матч играется всерьез. А я переживал, что не удалось довести до победы несколько хороших партий. И совсем расстроился, когда по-глупому проиграл 9-ю партию. Петросян выиграл матч и вышел на Фишера. Он уговорил меня принять участие в его подготовке к матчу с американцем. Нормальные отношения с Петросяном были в том случае, если я пропускал его вперед, а равных отношений у нас не было никогда. Две недели я посещал его подмосковную виллу. Перед отъездом на матч в Буэнос-Айрес Петросян настаивал, чтобы я сопровождал его. Вопрос этот обсуждался в Спорткомитете. Свой отказ поехать с Петросяном я аргументировал тем, что являюсь участником этого цикла соревнований претендентов, и мне неэтично быть тренером. И только в случае согласия Фишера я готов присоединиться к Петросяну. Кроме того, объяснял я, мне не всегда приятно смотреть на пассивную игру Петросяна, а тем более — нести за нее ответственность. В высших инстанциях не очень настаивали. Человек не хочет бесплатно съездить в Буэнос-Айрес?! Наверно, он прав — Петросяну против Фишера сам черт не поможет!
Петросян был, пожалуй, неплохо подготовлен к матчу и держался первые пять партий. В шестой Петросян позволил себе применить дебютную схему, которая принесла ему успех в решающей партии матча со мной. Фишер, конечно, эту партию знал. И без особого труда опроверг сомнительное дебютное построение. Следующие три партии Петросян тоже проиграл, и матч закончился.
По возвращении в Москву Петросян стал говорить и писать о каких-то потусторонних силах, которые, якобы, помешали ему играть. Единственный из проигравших Фишеру, он не был наказан властями за проигрыш…
В начале 90-х годов историки XX века стали говорить и писать о политическом застое в Советском Союзе, процессе, который, по их мнению, начался в конце 60-х годов. Особенно этот процесс, говорили историки, стал заметен в дальнейшие годы, одной из причин которого было то, что руководители страны с возрастом, с развивающейся старческой немощью, тем не менее, не уходили со своих постов, а бездеятельно ожидали естественной смерти и последующего пышного захоронения. По-видимому, застой коснулся всех сторон жизни страны: политической, экономической, культурной, спортивной. Затронул он и шахматы. Не буду называть имен. Пусть читатель сам решит — кого следовало бы назвать представителем застоя в шахматном мире… Но вот в конце года состоялся международный турнир в Москве. Победили Штейн и Карпов — по пять выигрышей, остальные ничьи. Уже этот результат свидетельствовал о начале деградации советской шахматной школы. Для сравнения — я выиграл шесть партий и получил специальный приз за наибольшее количество побед. Но я и проиграл шесть партий, и в итоге остался без денежного приза. Однако своим творчеством я был удовлетворен.
Вместе с одним из победителей турнира в Москве я поехал на рождественский турнир в Гастингс. Карпов играл там блестяще, но за два тура до конца я все же оказался неподалеку. Исход соревнования должна была решить партия между нами. Я ее выиграл, на удивление, даже без особого сопротивления со стороны своего сверхчестолюбивого противника. Теперь перед последним туром я опережал Карпова на полочка. У меня была партия черными с Найдорфом, у него — белыми с Марклендом. Очевидно, он опасался, что я буду готовить Маркленда, поэтому в дебюте он избрал систему, которую раньше не применял. Я сыграл вничью, а он отложил несколько лучший эндшпиль. Помочь Маркленду? Я вспомнил подвиги Петросяна — его работу против Таля в 1959 году, против Кереса в 1962-м… Нет, у меня своя гордость! Пока Карпов за стеной анализировал свою позицию, я нарочно шумел у себя в комнате, давая ему понять, что меня сейчас, кроме музыки, ничто не занимает. Партию он выиграл; мы разделили первое место.