А после появилась госпожа МакКерроу, и они вдвоем проводили меня к пяти часам в Лос-Анджелес, где через час я должен был начать беседу и сеанс. Я был полон впечатлений от дневной встречи и, конечно, кое-что рассказал любителям шахмат. В конце концов, пребывание Фишера в Пасадене, как я понимал, вряд ли было секретом для большинства жителей Лос-Анджелеса. Но Фишер рассудил иначе. На следующий день он прислал мне сердитое письмо, где предположил, что я работаю на советскую разведку. Мне было достаточно. Больше я с Фишером не переписывался, никаких дел не имел. И если мне задавали вопрос — не хотел ли бы я сыграть с Фишером — я отвечал и отвечаю, что кроме обязательных матчей на первенство мира предпочитаю встречаться за шахматной доской с людьми, которых уважаю…
По возвращении в Европу предстояло обдумывать устройство нового матча, готовиться к нему. Взять на себя хлопоты по его проведению решили югославы. Еженедельник «Дуга» пожелал быть спонсором матча. Спасский не возражал играть в Югославии. У него, также, как и у меня, там были друзья. Провести соревнование двух полусоветских граждан — по документам я был все еще советским гражданином, а Спасский уже имел двойное гражданство — на это нужно было решиться! За дело взялись двое — шахматистка Милунка Лазаревич и известный писатель-юморист Брана Црнцевич. Я встретился с ними в Трире (между прочим, там родился небезызвестный Карл Маркс) и подписал соглашение играть матч в Белграде. Я говорю по-сербски и считал поэтому, что у меня в Белграде — преимущество. Оказалось, что я недооценивал дипломатические способности партнера. По ходу матча мне, бывало, приходилось и пожалеть, что я остановил свой выбор на стране «третьего мира».
Готовясь к этой встрече, я обратил внимание на свое физическое состояние — я понимал, что легкой прогулки не будет. Я отправился в санаторий в Германии на границе со Швейцарией, в Меерсбурге. А к концу срока пребывания пригласил туда Кина для работы. Все шло нормально. К отъезду мы заказали такси, которое должно было отвезти нас к парому. А потом — троллейбус, дальше — железная дорога до Цюриха, и так далее. А шофер такси предложил довезти нас прямо до Цюриха за умеренную плату. Мы с Кином, подумав, согласились. Проехав государственную границу Германии, мы вышли на прямой автобан до Цюриха. Вечерело, я сидел рядом с шофером и в сумраке вдруг увидел, что наш «Мерседес» на полной скорости врезается во впереди идущий грузовик. Я закричал, шофер успел чуть-чуть свернуть руль. Мы врезались, перевернулись, кажется, один раз. Возможно, на пару секунд я потерял сознание. А потом не спеша вылез через окно из машины. Грузовик впереди принадлежал швейцарской армии…
Глава 16 СПАССКИЙ
Человек, с которым я находился в общении десятки лет, далеко не последняя личность в истории современных шахмат — Борис Спасский. В книге «Антишахматы» я посвятил отношениям со Спасским одну страницу. Здесь я решил процитировать кое-что с той страницы, прокомментировать изложенное и дополнить…
«На протяжении многих лет мы были в приятельских отношениях…»
Не изменил этой ситуации и матч 1968 года, когда Спасский буквально разгромил меня!
Приятельские отношения — это далеко не дружеские. Мы родились и воспитывались в одном городе — Ленинграде. Свое первое шахматное образование получили у одного и того же педагога — Владимира Зака. Но друзьями мы не были никогда. Во-первых, я старше Спасского на шесть лет. Во-вторых, у нас не совпадало имущественное положение. В юности я был беден, а он много, несравнимо беднее. Лет через 25 я стал человеком обеспеченным, а его можно было назвать богатым. В-третьих, у нас не совпадало время лучших достижений. Я еще только выходил в гроссмейстеры, а он уже играл в соревнованиях на первенство мира. В-четвертых, у нас довольно скоро стали развиваться различные взгляды на жизнь. Мы, повторяю, воспитывались с ним у одного педагога, только я был с Заком до конца, до своего бегства из СССР, а он пошел в обучение сперва к Толушу, потом к Бондаревскому. Конечно, гроссмейстеры старшего поколения могли, смогли выучить его многому. Но они же прививали ему циничное отношение к жизни… Наконец, в-пятых, шахматный стиль у нас с ним тоже был разный, причем один не питал уважения к шахматному стилю другого. А в остальном, если хотите, мы были приятели!