Теперь советские решили нанести удар. Комбинированный, со всех сторон. На шахматной доске — применить сногсшибательную новинку. Месяцами гроссмейстеры анализировали ее и последующую игру в тренировочном лагере Карпова под Москвой. Одновременно, в лучших традициях сталинско-гитлеровской науки, нанести удар вне шахматной доски. Перед самым началом игры — не дать противнику опомниться! Люди будут называть этот демарш вероломным нарушением принятых норм поведения. Плевать! Им, советским, не привыкать! Что и было исполнено. А потом уже, в кулуарах, пресс-атташе чемпиона А. Рошаль зачитал заявление, где были объявлены, обоснованы причины коварного поведения Карпова…
Занимательны правила игры, записанные в кодексе ФИДЕ. На каждом соревновании присутствуют судьи — главный судья и его помощники. Логично представить, что если случилось что-то неординарное, они спешат восстановить порядок. Нет, не так! Участник должен подойти к судье, пожаловаться, и тогда, только тогда! судья начинает действовать. То, что участник при этом теряет время, что он в результате каких-то действий противника может оказаться психологически подавленным, в расчет не принимается. Обратите внимание: агрессор, задумавший враждебные действия заранее, имеет подавляющее преимущество! Видимо, не обошлось без влияния Ботвинника — любил он диктовать президентам ФИДЕ свои условия…
То, что главный судья Лотар Шмид (Западная Германия) заметил все, что произошло накануне партии, несомненно. Ведь существует даже фотография, на которой Карпов с выражением лица-иезуита отклоняет рукопожатие. Рассуждая по-человечески, Шмид должен был остановить игру. Но он предпочел поступить согласно букве шахматного кодекса и даже никогда не извинился передо мной за свое поведение!
Говорят, время лечит раны, время все приводит в порядок. Но не объясняют — сколько времени нужно…
25 лет спустя мне позвонил А. Рошаль. За это время мы наладили с ним дипломатические отношения. Но бывший пресс-атташе Карпова не предпринял никаких шагов добиться большего. Никогда я не слышал от него слов сожаления за свое поведение или за эскапады своего босса. На просьбы рассказать что-нибудь о секретных действиях советской стороны он, который был в курсе всех мелочей стратегии и тактики советского лагеря, никак не реагировал. И вот в разговоре по телефону он дал мне понять, что он уже в возрасте, что его (так я понял!) мучает совесть, что он хочет рассказать, наконец, народу правду о матче. Что на телевидении Москвы он хочет устроить разговор между мной и Карповым, он будет третьим.
Я поразмыслил ночку об этом предложении. Странно, подумал я, в тоне разговора я не почувствовал желания Рошаля покаяться. Впрочем, мне и не приходилось видеть правильно воспитанного советского человека-болыиевика, я бы сказал — не приходилось видеть такого когда-либо берущим свои слова назад, извиняющимся за свое поведение, признающимся в неправильно содеянном. Тем более, если это касается дел политических, не столь давних. Видимо, каяться предстояло мне. На следующее утро я ответил Рошалю отказом. Он был расстроен. Операция по очистке совести, сопровождаемая традиционным жертвоприношением, не состоялась…
Мировая пресса в основном правильно оценила случившееся перед 8-й партией. Правда, левый социалист Доннер написал в своей книге: «Странно, что обычно такой корректный Карпов допустил некрасивый поступок. Но Корчной вынудил его своим поведением». Ну да, в 1939 году Финляндия своим поведением вынудила СССР напасть на нее. А потом и Голландия вела себя так некрасиво, что немцы были вынуждены ее оккупировать…
Советская пресса не упомянула о случившемся в восьмой партии. Иначе пришлось бы рассказать советскому читателю, что Карпов одно время добровольно пожимал руку беглому советскому гроссмейстеру. Из тактических соображений, конечно… Но читатель мог бы этого и не понять.
На выходку Карпова нужно было ответить. Но свободных людей, таких, чтобы писать кляузы, в моем лагере не было. Прошло несколько дней, пока нам удалось подготовить заявление. Наш друг, югослав Брана Црнцевич написал черновик. Я перевел его на русский, фрау Лееверик — русский на немецкий, Кин — немецкий на английский. В таком виде фрау Лееверик зачитала мое заявление. Это выступление против советских оказалось плодом коллективного труда людей многих национальностей — неплохой пример для политических деятелей всего мира. Заявление было написано сильно, со здоровой порцией ехидства. Например: «Считает ли Карпов, что Корчной, отказавшись от советского флага, потерял право на все остальные флаги?.. Карпова учили в школе, что его страна — самая большая в мире. Корчной надеется все же, что интеллектуальный уровень Карпова позволяет ему разглядеть некоторые другие страны мира».