– Как?
– Снег глубокий, застрянем, – вздохнул инженер. – Пешком придется догонять.
Саша спрыгнул с седла, метнулся к противоположной обочине.
– Нет, – сообщил оттуда, – здесь тоже в объезд не пробиться.
Митхас достал из кармана пистолет, сказал, передавая инженеру:
– Первый выстрел – небо, не остановится – нога. Не убей, народ будет судить.
Выбрался из коляски, попросил Сашу:
– Помогай, пожалуйста, кабина сесть, там буду вас ждать.
Саша подвел Митхаса к грузовику, ухватился за ручку двери, потянул на себя, но тут же, растерянно охнув, захлопнул дверь и отскочил в сторону, рванув за собою милиционера.
– Он тут! – крикнул инженеру. – Стреляйте!
– Нет, нет, – испугался Митхас, – нет, самосуд нельзя!
Прыгнул – откуда только силы взялись! – обратно к двери, распахнул и, заслоняясь створкой, приказал:
– Бросай оружие, выходи!
Инженер вскинул на всякий случай пистолет, повторил вслед за Митхасом:
– Выходи!
Лишь после этого разглядел в свете лупы, что сидящий в кабине человек по-странному неподвижен, левая рука висит плетью, правая уцепилась за баранку руля, в нее же бессильно уткнулась и голова. Не отводя глаз и не опуская пистолета, инженер подался вперед, вновь потребовал:
– Выходи!
Нет, и после этого сидящий за рулем не выказал признаков жизни. Мелькнула мысль: не покончил ли с собой? Инженер бросился к нему, но его опередил Митхас – вывернулся из-за двери, вцепился в сидящего.
– Че… чего н-надо? – внезапно услыхали они.
– Он же пьяный! – определил подступивший к двери Саша.
– Это я пья… пья-ный?
Человек приподнял голову, силясь еще что-то сказать, посмотрел на них из-под надвинутой на лоб шапки.
– Павел? – в голос воскликнули все трое.
Оказалось, это был один из подсобных рабочих отряда,
местный житель, два дня назад подвернувший ногу и не выходивший это время на трассу. Инженер вспомнил, парни рассказывали, на руднике у Павла невеста, так что можно было не допытываться, зачем тому вздумалось угонять машину.
– Останешься с ним, – сказал Саше. – Подошлю за вами трактор.
Тронул за плечо Митхаса, с потерянным видом топтавшегося у кабины, вернул пистолет. Митхас поставил его на предохранитель, сунул в карман, спросил у себя вслух:
– Где теперь этот сволочь искать?
Инженер тоже задавал себе такой вопрос и тоже не находил ответа. Он вернулся к мотоциклу, завел, подрулил к Митхасу.
– Садись, по дороге будем думать.
Отъехали назад что-нибудь с километр, повстречались с лошадью, запряженной в сани-розвальни. Инженер притормозил, крикнул укутанному в тулуп вознице:
– Не проехать вам здесь, дорогу грузовик перегородил, а в объезд – снег глубокий.
Возница не отозвался, даже не обернулся – выструнил вожжи, подстегнул лошадь. Митхас взглянул на нее, пробормотал:
– Ничего, конь нога длинный, снег шагает, сани тащит.
Инженер не стал спорить, прибавил газа. Однако только-только набрал скорость, Митхас ткнул кулаком в бок, прося остановиться.
– Чего ты? – склонился к нему инженер. – Мутит опять?
– Это чей конь ехал? – спросил вместо ответа Митхас.
– Задай вопрос полегче: для меня все кони на одно лицо. Тем более ночью.
– Крути руль назад, – распорядился Митхас. – Скорей!
– Будешь выяснять, чей конь встретился?
– Это конь сельпо, я узнавал, однако-то.
– Ну, так что? Пусть себе…
– Крути руль, скорей! Конь сельпо, а Василий санях нет. Конь есть, тулуп есть, а Василий нет… Чужой человек санях!
Инженер, наконец, понял, о чем подумалось Митхасу, поспешно развернул мотоцикл.
– Фа-ра, – невнятно проговорил Митхас, перевешиваясь в который уже раз через борт коляски, – фара…
Инженер догадался: Митхас опасается, как бы Захаров, если только это он, не открыл стрельбу, увидев, что мотоцикл пустился следом. Выключив свет, дал глазам привыкнуть к разбавленной луною темноте, крутнул регулятор газа. Мотоцикл послушно рванулся вперед.
Холодный ветер хлестал по лицу, высекал слезы, задувал в рукава полушубка, проникая до самых плеч. Хорошо еще, зима не успела пока набрать силу, не вызверилась.
– Ты живой там у меня? – скосил глаза на коляску.
– Погоняй! – отозвался Митхас.
Куда там, мотоцикл и без того опасно юзил на скользкой дороге, то и дело подскакивал на неровностях; своевременно среагировать на них без света было просто невозможно.
Странно, проехали уже довольно далеко в обратном направлении, а все не могли настигнуть возок. Будто
сквозь землю провалился. Верно, Захаров гнал лошадь вскачь.
Неожиданно темноту впереди проколол неспокойный свет движущихся фар, а немного погодя стал различим и гул мотора: со стороны рудника спешила навстречу какая-то автомашина. Получалось, ей удалось обойти изыскательский грузовик по целику. Не иначе, катил мощный вездеход.
– Фара, – подсказал Митхас.
Инженер и сам уже подумал о том, что следует, наверно, включить ближний свет – подать о себе знак водителю этой махины, чтобы заранее поубавил скорость. И поприжался бы к обочине, давая возможность с ним разминуться.
Встречная машина и в самом деле пошла тише, а когда поравнялись, вдруг затормозила, дверца кабины распахнулась, инженер услышал:
– Эдуард Антоныч, вы чего вернулись?
Инженер остановил мотоцикл.
– Саша, ты?
– Так ведь что получилось-то, Эдуард Антоныч…
Саша выпрыгнул из кабины изыскательского грузовика, принялся возбужденно рассказывать, как оставшись с Павлом, начал пилить того – дескать, запорол двигатель, угнав машину без воды в радиаторе, а Павел стал доказывать, что вода там есть, поскольку он ее перед выездом со двора самолично туда залил; ну, Саша проверил – точно, радиатор полный, выходит, мотор просто заглох.
– Я решил: думаю, раз так, надо попробовать завести…
– Конь встречал? – прервал Сашино повествование Митхас.
– Думаешь, это Сап… Захаров в санях? А я ведь толком даже не глянул.
– Погоняй! – ткнул Митхас под бок инженера.
Инженер убрал свет, прибавил оборотов.
– А я? – взмолился Саша.- Может, мне развернуться да следом за вами?
– Давай, только свет выруби.
Вскоре миновали то место, где давеча стоял поперек дороги грузовик. Следы, оставленные им на обочинах при развороте, были видны и без света.
Дальше дорога пошла под уклон, спускаясь в неглубокий ложок. Митхас предупредил:
– Лог едем, там наледь, однако-то.
На льду мотоцикл могло занести или, того хуже, развернуть, инженер сбросил газ, непроизвольно сжал рукояти руля. И с тревогой подумал о том, что если наледь обширная, они, чего доброго, начнут буксовать, потеряют время. С лошадью тут им не потягаться.
И лишь успел так подумать, из темноты донеслось жалобное, похожее на стон ржание. Инженер, не отдавая себе отчета, с силой придавил педаль тормоза. Они остановились. Митхас вырвал из кармана пистолет, приказал шепотом:
– Уйди! Скорей!
Инженер, недоумевая, спрыгнул с седла, но остался стоять возле мотоцикла.
– Скорей! – прошипел Митхас остервенело.
Инженер повиновался – отступил в сторону, и, едва успел это сделать, Митхас дотянулся, включил фару. Выходит, прогнал его, оберегая от возможной пули.
Митхас включил фару, и свет, выплеснувшись на дорогу, оконтурил в полусотне шагов от них завалившиеся на обочину сани и сбитую с ног лошадь; обессиленная гонкой, она беспомощно колотилась в оглоблях, скребла по льду копытами.
Неподалеку от саней валялся тулуп, Захаров скрылся.
Инженер метнулся было к лошади, но Митхас остановил, кивнув на подъехавший грузовик:
– Саша делает, ты след находи.
Подбежал Саша, мгновенно оценил ситуацию, сказал инженеру:
– Догоняйте, я займусь тут.
Инженер нашарил в кармане складень, сунул Саше:
– Сбрую разрежь!
Сам кинулся по наледи в обход саней и тут же наткнулся на странную борозду; она протянулась вверх по ложбине, откуда и наплывала наледь. Не составляло труда определить: здесь что-то волокли, явно тушуя след.
Инженер метнулся обратно к мотоциклу, крикнул Митхасу: