Шахнаме. Том 1

[ПРИБЫТИЕ ЗАЛЯ НА ПОМОЩЬ МЕХРАБУ]

С дружиной своею к Мехрабу на зов
Скакал день и ночь предводитель бойцов.
Примчавшись и видя, что мудрый Мехраб
Хранит ему верность, в борьбе не ослаб,
Подумал он: «Вражий не страшен мне стан;
⁹⁵²⁰ Горсть праха в сравненьи со мной Хезерван».
И молвил: «О, муж с прозорливым умом!
Ты действовал мудро и прав ты во всем.
Теперь, чтоб увидели хватку мою,
Я кровь среди ночи в их стане пролью.
Враги да узнают заране: я здесь!
Исполненный гнева, для брани, я здесь!»
И поднял он тут исполинский свой лук,
И выбрал стрелу толщиною, что сук.
Вглядевшись и вражьи шатры различив,
⁹⁵³⁰ Умелой рукой самострел зарядив,
Три метких стрелы он послал, изловчась.
И стан охватила тревога тотчас.
Вот утро ночную рассеяло мглу.
Любой, кто упавшую видел стрелу,
Дрожа, восклицал: «Это Заля стрела,
Ничья бы другая такой не была».
Сказал Шемасас: «Хезерван удалой!
Напрасно ты сразу не ринулся в бой;
Давно б уничтожил Мехраба и рать,
⁹⁵⁴⁰ И Заль не осмелился б нам угрожать».
«Он только один, — отвечал Хезерван, —
К тому ж не из стали он, не Ахриман.
Бой с Залем — забота теперь не твоя;
Сумею, поверь, с ним расправиться я».
Вот жаркое солнце минуло зенит,
Грохочут литавры и бубен звенит.
А в городе — труб оглушительный рев
И гонгов индийских воинственный зов.
Заль, доблестный витязь, доспехи надел,
⁹⁵⁵⁰ Как вихрь, на коня боевого взлетел,
И каждый воитель уселся в седло,
Исполнившись гневом, нахмурив чело.
Заль вывел бойцов и слонов на простор,
Средь поля раскинул державный шатер.
Шли полчища, цепь надвигалась на цепь,
И черной горе уподобилась степь.
Примчался с копьем и щитом Хезерван;
И Заля воинственный тот великан
С размаха ударил тяжелым копьем,
⁹⁵⁶⁰ Рассекши стальную кольчугу на нем.
Но Заль невредимым успел ускакать;
В сраженье вступила кабульская рать.
А Заль, между тем, крепкий панцирь надев,
Вновь ринулся в битву, как яростный лев,
Охвачен досадою, гневом, тоской.
Отцовскую палицу стиснув рукой.
И вновь Хезерван, разъярен и суров,
Взревел, словно лев, перед цепью бойцов.
Пыль бранную поднял могучий Дестан,
⁹⁵⁷⁰ И вихрем навстречу летит Хезерван.
Мгновенно врага богатырь удалой
Рогатой своей поразил булавой.
Кровь льется, сбит недруг ударом одним,
Стал прах — что пятнистая шкура под ним.
Повергнул, оставил и ринулся прочь,
Навстречу врагам полетел во всю мочь.
На бой Шемасаса он звал на сей раз,
Но тот не примчался, в нем кровь не зажглась.
В пыли показался воитель Гольбад,
⁹⁵⁸⁰ Сжимавший в руке закаленный булат.
Но палицу Заля увидев и меч,
Он скрыться хотел и себя уберечь.
Мгновенно Дестан тетиву натянул,
Стрелу исполинскую быстро метнул,
И в пояс Гольбаду попала стрела,
В ту цепь, что кольчуге застежкой была.
Тот замер, стрелой пригвожденный к луке,
Бойцы на Гольбада глядели в тоске,
Невольно за жизнь устрашившись свою,
⁹⁵⁹⁰ Ведь пали два витязя кряду в бою!
Бежал Шемасас и бойцы вместе с ним,
Отарой, гонимой дождем проливным.
Им вслед меченосцы забульской земли
Несутся с владыкой кабульской земли.
Усеяны множеством трупов поля,
Сказал бы, тесна стала войску земля.
Бросая оружье, порвав кушаки,
К владыке Турана бежали полки.
Когда до пустыни дошел Шемасас,
⁹⁶⁰⁰ Карен, сын Каве, издалека примчась,
Обретший уже над Висе торжество,
В сраженьи повергнувший сына его,
Орду Шемасаса увидел в пути,
Спешившую в страхе от смерти уйти.
Едва на врагов полководец взглянул,
Узнал, что пришлось им покинуть Забул, —
Трубить приказал он, отрезав им путь.
Столкнулись два воинства грудью о грудь.
Воскликнул Карен: «О мужи-удальцы,
⁹⁶¹⁰ Могучие, чистые сердцем бойцы!
За копья возьмитесь вы, духом крепки,
И недруг погибнет от вашей руки».
В бой ринулись воины, яры, грозны,
Взревев, словно впавшие в буйство слоны.
И на поле копья взросли, как тростник,
Скрывая и солнце и месяца лик.
Погибло все войско туранское сплошь,
Дороги меж грудами тел не найдешь.
На месте той рати чернел на полях
⁹⁶²⁰ До самого солнца вздымавшийся прах.
Но в бегство с отрядом бойцов обратясь,
Остался в живых богатырь Шемасас.

[ГИБЕЛЬ НОВЗЕРА ОТ РУКИ АФРАСИАБА]

Дошло до владыки туранской земли,
Что в битве кровавой вожди полегли.
Печалью и гневом душа в нем зажглась,
Кровь сердца рекой заструилась из глаз.
Сказал он: «Новзера держу еще я
В темнице, мои же убиты друзья!
Нет, кровь его ныне я должен пролить,
⁹⁶³⁰ Я новую должен вражду распалить.
Новзера ведите! — вскричал он, — за все
Обиды отмстить ему хочет Висе».
Идти за царем он велел палачу:
Сейчас, мол, сражаться его научу!
Узнав о приказе владыки страны,
Царь понял: мгновенья его сочтены.
Шумя и крича, повалила орда,
К Новзеру-царю ворвалась без стыда;
Связав ему руки, схватили его,
⁹⁶⁴⁰ К чудовищу в пасть потащили его,
Босым, с головой непокрытой вели,
Глумясь над плененным владыкой земли.
Когда привели к Афрасьябу царя —
Туранец, досадой и гневом горя,
Сурово бросая укоры ему,
Напомнил про древние споры ему.
О Сельме и Туре он в злобе твердит,
Про совесть забыв и утративши стыд.
Воскликнул: «Достоин ты худшей из кар!»
⁹⁶⁵⁰ Схватился за меч, беспощаден и яр,
Царя обезглавил ударом одним,
И наземь поверг, дикой злобой палим.
Пал отпрыск царей, помрачился Иран,
Венца и престола лишился Иран.
О мудрый, не будь у стяжанья в плену,
С очей своих алчности сбрось пелену!
Венцом и престолом не мало других
Владели, как ты, — и утратили их.
Пускай преуспел ты, достиг высоты,
⁹⁶⁶⁰ Добился свершенья заветной мечты —
От черного праха чего тебе ждать?
Ведь прахом, несчастный, ты станешь опять.
Тут пленников прочих ввели, волоча.
О жизни молили царя-палача
Они на глазах Агриреса, и в нем
От жалости вспыхнуло сердце огнем.
Просил он за них, к Афрасьябу войдя,
Во гневе сказал, укоряя вождя:
«Врага убивают в бою, на коне,
⁹⁶⁷⁰ Когда он в кольчуге и крепкой броне.
А пленных казнить недостойно, о том
Подумай: не стал бы нам спуском подъем!
Не рви опрометчиво жизней их нить,
В оковах решись их со мной отпустить.
В глубокой пещере я их заточу,
Недремлющим стражам надзор поручу.
Пускай в заточенье угаснут, стеня.
Лить кровь их не должно, послушай меня».
Вняв пылу тех гневных и горестных слов,
⁹⁶⁸⁰ Помиловал вождь заточенных бойцов;
Велел их в Сари под охраной вести,
Тяжелые цепи надев для пути.
И войску он в путь выходить повелел,
Конями он степь наводнить повелел.
Коней загоняя, летя все быстрей,
Примчались усталые всадники в Рей.
Венцом победитель чело озарил[293]
И дверь для раздачи динаров открыл;
Воссел властелином в иранской стране,
⁹⁶⁹⁰ А помыслы все — о вражде, о войне[294].

293

Здесь речь идет о фактическом воцарении Афрасиаба, завладевшего регалиями иранских царей — носителей фарра.

294

Подобная устремленность резко и принципиально отличает захватчика Афрасиаба от избранников — «законных» владык Ирана. Последние, всегда «преисполнены благих намерений», если даже и уклоняются позднее от прямого пути.