На ресепшене стояла женщина под шестьдесят с таким видом, будто ждала именно меня.
– Вам повезло, – она улыбнулась, когда я спросил у нее насчет номера. – У нас как раз есть одна свободная комната.
Я только что оставил машину практически на пустой парковке.
– Правда?
– У нас в последнее время наплыв. Завтрак с шести до десяти, сауна до одиннадцати, париться можно и до двенадцати, только пар будет неважным.
– Вечером здесь можно поужинать?
– В баре. Сегодня строганина из дичи с брусникой.
Поблагодарил, забрал ключи и поднялся в крыло мотеля. Номер шестнадцать был последним в ряду дверей. Я положил ноутбук на стол рядом со старым телевизором и принялся писать. Сначала – основа, такова уж моя привычка. Перечислил всех, у кого взял интервью, перенес комментарии из записной книжки, повторил общую информацию, добавил настроения и впечатления – снегопад, деревню, расстояния. Хотя как таковой особой темы не было, знал, что позже из всего этого можно будет сделать приличную статью.
Работал полтора часа. Перечитал все написанное и задумался.
Наша газета знала времена и получше. Мы были последним в стране изданием средней величины, так что мы должны были как-то выделяться. Я сказал шеф-редактору Хутрила, что на севере вполне можно найти что-нибудь подходящее для большого материала. До этого было еще далековато.
У нас не было ресурсов, как у большого новостного агентства, поэтому мы должны были делать что-то, чего никто другой не делает. Мы должны быть первыми, вглядываться пристальней, найти свой взгляд и рыть, пока не докопаемся до самой сути либо явления, либо человека, либо обоих. Мы должны действовать быстрее, быть изобретательней, упорней и настойчивей. Я знал также, что мой подход заключается в том, чтобы обнаружить нечто находящееся прямо перед глазами. Так оно было всегда – обнаружить нечто совершенно очевидное, что, разумеется, таковым не является. Работал еще полчаса, придал тексту некое подобие статьи и выслал его Хутрила – доказательство того, что побывал здесь.
Выключил ноут и подумал, что заслужил кружечку холодного пива.
Бар был удлиненной формы с низким потолком, в другом конце было три эркера с видом на озеро. Конечно, только не в темноту и только не зимой. В слабом свете фонаря было видно, что снегопад закончился. По левую руку находилась длинная черная стойка, по правую – небольшая сцена. Я оказался одним из трех посетителей. Мужчина и женщина сидели около входа на высоких табуретках, нависнув всем телом над стойкой, было видно, что оба в изрядном подпитии и вот-вот готовы отправиться спать. Уселся в другом конце стойки, заказал пива и только собрался поднять бокал, как услышал мужской голос.
– Привет!
Обернулся ровно настолько, чтобы видеть пару. Она отклонилась сначала назад, потом вперед, он – лет сорок, одутловатое лицо, мощные руки – остановил ее где-то посередине и настроил взгляд в мою сторону.
– Ну привет, – ответил я.
– А ты разве не должен сегодня выходить в ночную?
– Я и без того в ночной, – отреагировал я и приподнял бокал.
– Да ты херов шутник, мать твою. Дерьмо оттуда само никуда не денется.
Он выглядел серьезным.
– Какое дерьмо? – спросил я максимально нейтральным голосом. – Откуда?
Тот наклонил голову, видимо, делая повторную попытку сконцентрировать взгляд на мне.
– Слышь, ты ведь не Ниеминен?!
Я поднялся и подошел: вблизи он оказался еще более пьяным, чем можно было предположить. Вгляделся ему в глаза.
– Какое дерьмо должно и куда деваться?
– Обознался, – ответил он, – все в порядке.
…Я вспомнил, о чем говорила женщина на ресепшене. Все битком забито, и мне досталась последняя комната. Но парковка все же была полупустой.
– Томи, ты будешь допивать свое пиво? – включилась его спутница. – Не можешь, так дай мне, я допью.
Я посмотрел на нее. В глазах стояла какая-то архаическая жажда. Отдал ей свой бокал.
– Пожалуйста.
Женщина схватила пиво. Мужчина сердито посмотрел на нее: скоро он будет винить ее в том, что она заговорила с незнакомцем – динамика отношений пьянствующих пар одинакова везде и во все времена. Я решил не дожидаться ссоры, уже повисшей в воздухе, и отправился к себе в номер.
Куртка, перчатки, шапка.
Снег скрипел под ногами, когда я шел к машине.
Он следил за людьми. Нет, не всегда, но это было существенной частью его работы, а значит – его жизни. Мысль об этом опять посетила его, когда он шел по посыпанному гравием тротуару, вышел на площадь Тёёлёнтори и увидел со всех четырех сторон освещенные окна.