Правда в том, что папа тратил немало времени на мои избиения. Если я делал что-то не так, он бил меня и говорил: «Будь лидером, а не последователем». Я очень боялся своего отца. Он бил меня все время, но я никогда не назвал бы эти поколачивания несправедливыми. Я их заслуживал. Он делал это для того, чтобы держать меня в узде. Клянусь, если бы он этого не делал, я бы сейчас, скорее всего, сидел в тюрьме – или что еще похуже. Если бы мой отец не слезал с меня, я бы никогда не стал Шаком, или Дизелем, или тем, кем хотел называться, выдумывая себе все эти дикие прозвища.
Филип Харрисон был военным до мозга костей. Его друзья называли его Бутчи, но все мои друзья звали его Сержантом. Он очень-очень большое внимание уделял дисциплине. Все должно было делаться так, как скажет он, и никак иначе.
По иронии судьбы, подобное отношение к делу а-ля «жестко, но справедливо» лишь вредило ему в его военной карьере. В какой-то период он был инструктором по стройподготовке, но так рьяно усложнял людям жизнь и так их бранил, что его понизили в должности. Ему отдали в ведение спортзал на военной базе, но его темперамент и там вовлек его в неприятности. Люди устали от его ругани в адрес окружающих, поэтому сделали его сержантом по снабжению.
С Сержантом шутки были плохи, особенно для меня. Его семья была родом с Ямайки, и когда он, будучи ребенком, шкодил, ему хорошенько доставалось. Так что он лишь делал то, чему его учили.
И это правда – я творил много глупостей в детстве, потому что хотел быть крутым. Я носил цепи в своем портфеле для книг. Ходил в магазины и крал там разное. Вскрывал машины, просто потому что мог. Я забирался в дома других людей и воровал оттуда мелочи, ничего серьезного, но потом хвастался об этом друзьям, когда был уверен, что меня точно не поймают.
Подобные выходки сводили моего отца с ума. Он хотел, чтобы я чего-то добился в жизни. Он сам совершал ошибки в детстве, за которые его отец избивал до полусмерти. Поэтому со мной он обращался точно так же. Он колотил меня кулаками, ремнем, шваброй, всем, что попадалось под руку. Это была его интерпретация телесных наказаний. Всякий раз, когда я творил какую-нибудь глупость, он избивал меня так, чтобы в следующий раз я дважды подумал, прежде чем сотворить такое снова.
Порой страх действительно становится лучшим оружием.
Поскольку мой отец служил в армии, мы часто переезжали, поэтому каждый раз, когда я приходил в свою новую школу, я узнавал, кто считался там самым крутым, и приценивался к нему. Потом я испытывал его – сначала юмором, а потом кулаками. Так я становился в школе Тем Новичком, а не просто «тем новичком». Разница существенная.
Когда я был совсем маленьким, мы жили на Оук-стрит в Джерси-сити. Мы жили с моей бабушкой Одессой, а она жила через дорогу от парка. Она была медсестрой, а мама все время была рядом – ее телик стоял в окне, – так что они обе постоянно наблюдали за мной. В Джерси-сити было безопаснее, чем в Ньюарке; в том районе было всего несколько трудных подростков, а не на каждом углу, как в Ньюарке.
Там был пацан по кличке Пи Ви, который жил прямо около парка, и я очень боялся его, потому что у него была большая собака, немецкая овчарка по кличке Сэм. Каждый день ровно в 16:15, когда мы были в парке, Сэм выбегал из дома и бросался за детьми в погоню. Пи Ви и его братья толкали наркоту. Я ненавидел эту собаку. И до смерти боялся ее.
И вот мой отец как-то вечером пришел с работы домой и принес мне подарок. Новенькие кеды Chuck Taylor, в оригинальном исполнении из белой парусины. Я глазам поверить не мог. У меня никогда не было таких кед. Я знал, что мы не можем их себе позволить. В общем, отец говорит мне: «Эй, теперь у тебя есть эти кеды, чтобы ходить в школу, чтобы играть в мяч. Тебе нужно будет носить их и летом. Они должны прослужить тебе долго. Не испорть их, слышишь?»
Я выхожу на улицу в своих новых Chuck Taylor, расхаживаю везде, чувствую себя просто отлично. Я – Мужик. Но в 16:15 калитка открывается, и эта чертова псина Сэм начинает бежать прямо на меня. Я начинаю убегать от него и пытаюсь перепрыгнуть забор, но я такой большой, что мне трудно перемахнуть его. Мои ноги свисают, и пока я пытаюсь перебросить свое тело через забор, собака кусает меня за пятку кроссовки и отрывает ее. И вот я иду домой, рассказываю обо всем отцу, а он отвечает: «Не хочу слушать эту ересь!» – и бьет меня.
На следующий день я нахожу палку, и когда собака Пи Ви выскакивает в парк, я пытаюсь сломать ей шею. Я в таком бешенстве из-за Chuck Taylor, что пытаюсь прикончить пса Сэма. Собака забегает обратно в дом, и тут выходит Пи Ви, весь такой крутой, и я бью палкой и его. Следом выходят трое его братьев, и втроем они вышибают из меня весь дух. Меня так ушатали, что отец даже не стал наказывать меня поркой второй раз.