Курды никуда сваливать не стали, более того, разведосы докладывали, что видят на позициях у завода американцев, что делало перспективы силового решения вопроса совсем уж туманными. Начальство, похоже, от такого развития событий впало в ступор, в итоге три сотни русских наёмников, плюс раза в полтора большее число сирипутов и всякой прочей сволочи торчат тут у всех на виду, как прыщ на лбу.
Гриша, сидящий у откидного борта, вновь выглянул во тьму, игнорируя недовольный взгляд Мордвина. Того тоже можно понять – начальство по рации строго-настрого указало сидеть в машинах и не высовываться, соответственно, теперь прямая обязанность сержантского состава это указание выполнять. Вот только было это два часа назад, и пора бы уже с этим идиотизмом заканчивать.
Сирипутам, кстати, хорошо, их старшие, по крайней мере дали команду спешиться и развернуться в боевые порядки. Начальство же Конторы, продолжая переживать по поводу мифической «секретности», предпочитало мариновать подчинённых под тентами «Уралов». Одно радует – на дворе февраль, и даже в Сирийской пустыне сейчас не жарко, особенно по ночам…
сСс!.. БАМ!
– Из машины!!! – инстинкты сработали как надо, и Гриша прокричал это уже в воздухе.
БАМ! БАМ!
Земля тяжело ударила в ноги, но он тут же ушёл в перекат в сторону обочины, на пузе, мордой вперёд съехав по пыльному, глинистому откосу в неглубокую канаву.
БАМ! БАМ! – их накрыли всерьёз, вопли раненных не могло заглушить даже разрывами, и где-то неподалёку уже яростно гудело бензиновое пламя, пожирая плоть и металл.
Сверху на него свалился кто-то из сослуживцев, искажённым до неузнаваемости голосом подвывающий «суки-суки-суки!». Ближе к центру обречённой колонны грохнуло совсем уж оглушительно, и рискнувший приподнять голову Гриша увидел, как проснувшийся на месте «Урала» взвода огневой поддержки вулкан поглощает два соседних грузовика вместе с пытающимися выпрыгнуть из них бойцами.
сСс… БАМ!
Вообще, конечно, вся эта затея была сущим мотовством. Если бы он планировал сюда перебираться с концами – тогда понятно, рекогносцировка, выбор места, etc., но три с половиной ляма (и даже несколько меньше, после раздачи долгов) явно не та сумма, с которой имеет смысл всерьёз обдумывать переезд на другой конец глобуса. Соответственно, получается поездка-развлечение, а в его финансовой ситуации… да и хрен с ним. Один раз живём, в конце концов.
Весьма пожилой официант, шаркая по дощатому полу, принёс большую чашку кофе и чуть подрагивающими руками плюхнул её на стол, буркнув что-то неразборчиво-дружелюбное. Впрочем, кофе не разлил, уже хорошо.
– ¡Gracias! – благодарно кивнул Антон. Ответного бурчания он вновь не разобрал, увы – несмотря на затраченные перед поездкой усилия, понимать местных пока выходило со скрипом. Кстати, о скрипе – забавно, что у них тут таких вот граждан пенсионного возраста среди официантов полно, чуть ли не каждый третий. И ничего, работают потихоньку…
Кофе вполне себе ничего, между прочим. Лучше, чем в Бразилии, как ни странно, хотя, казалось бы, должно быть наоборот.
Шарьин сделал ещё глоток и перевёл взгляд на набережную. Жара, сиеста в разгаре, и, если сейчас пройтись по городку с чудны́м названием Гуалегуайчу́244 можно подумать, что он вымер. Но стоило дойти до пляжа, как жизнь вновь появлялась – такое впечатление, что полгорода сейчас тут, жарит мясо, пьёт вино/пиво/кофе/матэ, загорает и просто наслаждается жизнью.
Хорошо тут, в общем. Столица ему как-то не зашла, а вот аргентинская провинция – самое оно. Жаль, что денег на переезд нет. Деньги, деньги…
Он лениво вернулся к размышлениям на тему «что делать дальше». То есть не прямо сейчас, это-то понятно – набраться сил для вкуснейшего стейка с вином, и не чуть позднее – тут тоже никаких секретов, по плану впереди ещё три недели неспешного путешествия с финишем в чилийской Вальдивии. А вот потом…
Трёх миллионов (будем реалистами, больше после поездки не останется, а деньги Марата пока считать не следует) на квартиру в Москве не хватит, даже на совсем убитую однушку. В Подмосковье – возможно, но такую квартиру и/или в таком месте, что ну её нафиг. Москва ему нравится, конечно, но в рамках разумного, жить в какой-нибудь халупе в часе на автобусе от электрички особого желания нет. Родной Харьков, увы, после четырнадцатого года закрыт, и похоже, что навсегда. То есть, конечно, его там с радостью встретят, вот только эта радость будет несколько односторонней. Антон привычно пожелал всяческих бед руководству Российской Федерации до седьмого колена включительно, и прихлебнул ещё кофе. Нет, можно, конечно, ещё разок скататься на борьбу с мировым терроризмом, тогда уже хватит и на какую-никакую однушку в Москве, особенно если попутно ещё немного на монетах поднять. В повторение предыдущего успеха в этом плане он не верил, время ушло, но, допустим, пятёрку, а то и десятку килобаксов сверху получится заработать. Можно, но не хочется. Не то чтоб была какая-то конкретная причина, а вот просто не хочется, и всё тут, причём от слова совсем. Ему и так в жизни слишком часто приходилось делать то, чего не хотелось, пора бы в этом плане что-то менять.