========== Птицы ==========
Драко очень хотелось одеться в джинсы и серую неприметную футболку. Хотелось слиться с толпой, спрятаться, но он не мог. Он не мог позволить себе быть слабым. Не сейчас. Не сейчас, когда от него зависит жизнь родителей. Не сейчас, когда он остался без отца, и люди больше не лебезят перед ним. Он не мог позволить им сломать себя. Драко взглянул на метку. Еще недавно, в начале учебного года, она означала, что он избранный, такой же, как Поттер. А теперь эта метка означает другое. То, в чем он не готов признаться себе. Нет, он не мог надеть футболку. Драко вынул черную рубашку. Надел брюки и строгий пиджак. Так он чувствовал себя сильнее. Не таким беспомощным.
Он не чувствовал в себе силы убить Дамблдора. Но он сделает это. Не ради безносого ублюдка. Ради мамы. Ради отца. Отец выйдет из Азкабана, если он, Драко, не облажается.
В этот раз он пришел в выручай-комнату один.
Крэбб и Гойл в этот раз отказались пить оборотное. Надо отдать им должное, они долго терпели это ради него. Один во всем этом дерьме. Ни Крэбб, ни Гойл, ни Забини, ни Тео, даже Панси не знала о его задании. Влюбленность Панси прошла за лето. Самолюбие немного кололо, но зато теперь он свободен от нее.
Все его прошлые попытки починить шкаф провалились. Драко захватил из гостиной два яблока. Одно себе на ужин, другое — чтобы проверить, удалось ли починить шкаф.
Изящная резьба. Изящное орудие убийства. Как же, на хрен, его починить?
Вчера Типпи, его домой эльф, тайно принес лунный камень, найденный среди артефактов отца. Драко поднял палочку, наделил шкаф энергией камня и произнес заклинание — очередное заклинание, которое должно было починить шкаф и связать его со вторым таким же.
Если он не выполнит задание, отец… и мать… Бедная мать. Он помнил ее глаза. Ее лицо казалось, как обычно, спокойным и хладнокровным. Но ее глаза… Он помнил, что не мог смотреть ей в глаза, и начал рассматривать шкаф там, в “Горбин и Бэркес”: все эти узоры, которые царапали пальцы, — лишь бы не видеть ее взгляд.
Одиночество рождает странные мысли. Вроде тех, что Грейнджер, которая вместе с Поттером следила за ним все эти дни, давно решила бы эту задачу. Как она смухлевала на отборочных! Использовала конфундус, чтобы бездарный Уизли попал в команду. Его-то самого, хоть он и показал хорошие результаты, в команду не взяли. Кому нужен сын заключенного? Его взяли запасным только потому, что настояла Макгонагалл.
— Блядь! — выругался он, открыв шкаф. — Блядь!
Он вынул яблоко — опять надкушенное яблоко — и швырнул его о стену.
— Ненавижу! Ненавижу! — Драко пинал шкаф, пока на черном носке ботинка не появились царапины. — Черт!
Он больше не мог нести в себе эти эмоции.
Шкаф и то адское ожерелье, что прокляло Кэти Белл. Драко не мог представить, как посмотрит ей в глаза, когда она вернется из Мунго. Глупая девчонка. Зачем она до него дотронулась?! Она же просто должна была отнести его директору! С другой стороны, разве он сам, сам в глубине души не надеялся, что такая глупая девочка, как Белл, просто потеряет чертово ожерелье по дороге?
Драко вышел из Выручай-комнаты. Было темно, в пустом коридоре никого. Он заметил какое-то движение у стены. Как будто ветер всколыхнул воздух и принес аромат духов: что-то свежее, скошенная трава и мята. Он хорошо помнил это запах с того дня, как ему однажды пришлось стоять рядом с Грейнджер на уроке зельеварения. Она никогда не заговаривала с ним и старалась держаться от него подальше. Если в прошлом их отношения хоть и были натянутыми, но все-таки существовали, то сейчас этих отношений не стало совсем. Детское соперничество превратилось во взрослую ненависть. Он немного ей завидовал. Нет, не ее успехам в учебе, а тому, что она могла так искренне и глупо кого-то ненавидеть просто за обзывательства, тогда как у него были взрослые проблемы. И он не знал, как их решить.
Он прошел по коридору, ловя все тот же запах парфюма. Запах шел за ним до Астрономической башни.
Было холодно. Осенний ветер морозил открытые руки, а запах листвы и жухлой травы перебивал ее аромат.
— Не замерзла, Грейнджер? — Драко резко обернулся, схватил невидимое тело и пригвоздил ее к стене. Ему прилетело в голень, он в ответ больно сжал то, что держал в руке. Наверное, это было ее колено.
— Отпусти! — прорычала она.
Драко сорвал с нее мантию-невидимку.
— Это такой способ пообжиматься с чистокровным волшебником?
Она сделала страдальческую гримасу.
— Ты зря старалась. — Драко оттолкнулся от нее, оставляя ее у стены, злую и раскрасневшуюся. Он бросил мантию-невидимку на пол, демонстративно отер руки о пиджак и пошел прочь. Еще одна ночь прошла зря. Он все так же далек от починки шкафа.
Драко возвращался в гостиную Слизерина. Он уже не считал, сколько раз потерял самообладание за один вечер. Сначала шкаф, теперь Грейнджер. Он давно не чувствовал себя счастливым. Очередная ссора не могла заставить его чувствовать себя хуже. Ему и так было хреново. Хреново донельзя.
Гермиона спустилась по лестнице. Сердце бешено стучало. Малфой уже ушел, а вот неподалеку у стены стояла парочка. Лаванда и Рон. Гермиона подумала проклясть их, но это было слишком низко. Она уже запустила в них канареек в ту ночь, когда узнала, что они встречаются. Но облегчения это не принесло. Наоборот.
Гермиона надела мантию-невидимку и пошла в гриффиндорскую спальню.
========== Кровь на руках ==========
Сегодня она снова будет следить за Малфоем. Вчера он ее поймал. И по-хорошему ей следовало на время оставить его в покое, но у Рона свидание с Лавандой. Нет, они с Роном не были парой. Рон много раз ее критиковал и высмеивал. Даже Малфой не высмеивал ее так, как Рон. Разве друзья и любимые должны критиковать? Разве они не должны поддерживать и вдохновлять?
А Гарри даже спит с картой Мародеров, чтобы узнать, куда ходит Малфой со своими подружками, и чуть ли не стонет его имя во сне. Ничего, никто еще не умирал от недостатка Драко Малфоя. Сегодня за ним снова последит она, а Гарри пусть немного отвлечется. Ей и самой надо отвлечься.
Гермиона надела мантию-невидимку и, проскользнув мимо целующихся Рона с Лавандой, вышла из гриффиндорской гостиной, и взглянула на карту. Малфой шел один, без своих подружек. Он остановился у заброшенного женского туалета, где обитало привидение девочки Миртл.
Драко Малфой в заброшенном женском туалете? Холеный, заносчивый слизеринец в заброшенном туалете? Что он там забыл? Наверное, задумал какую-то пакость… “Боже, думаю, как Гарри”. Гермиона поспешила туда.
Драко не первый раз приходил в заброшенный туалет. Тут его встречало забавное привидение — девочка Миртл. Она была отличной собеседницей. Нет, она была самой лучшей собеседницей из всех, кого он знал. Драко был уверен, что она не разнесет его слова по всему замку. И она не осуждала его. Она, блядь, его не осуждала! Не называла идиотом, слабаком, тупицей, подонком, трусом — всем, чем его назвали бы другие. Она просто слушала его и, возможно, понимала. Он мог рассказать ей, каким гордым был вначале, и как ему хреново теперь, когда у него ничего не получается.
А главное, в каком окажется дерьме, когда наконец сделает то, что ему поручили.
Люди требовали от него слишком многое. Они требовали от него быть святым, сами не обладая святостью. Как эта Грейнджер, которая следила за ним вчера. Смотрит на него так, словно ждет, что он начнет авадить первокурсников. Ожидает, что он сделает что-то плохое. Даже хочется что-то выкинуть, лишь бы она не разочаровывалась.
Хорошо Поттеру. За него все решает директор. Пасет шрамоголового. Какую бы только фигню тот ни делал, Дамблдор никогда его не наказывал. А если оступится он — то всё.
А еще этот шкаф. И Кэти. Кэти все еще в Мунго. Идиотка!
Блядь!
Хотелось разнести собственное лицо в отражении зеркала. Ударить себя за слезы, за слабость.
Блядь!
Он саданул по зеркалу, на секунду почувствовав удовлетворение.