Я с трудом повернулся к выжидающе замершей бабульке. Хотелось бежать за будущей тещей, доказывать, требовать и объяснять на пальцах дважды два.
- Ну чо, пойдем, что-ли? - процедила бабка.
Объяснять ей явно не имело смысла. Требовать Залину - тем более. Я глубоко вздохнул.
В конце концов, для чего мы сюда ехали? Правильно, отдыхать, дышать свежим лесным воздухом, спать в тихом месте, вдали от цивилизации, вдали от ночного освещения, бикающих на разные лады автомобильных сигнализаций и топота соседей сверху. Вот и нужно этим заняться.
- Пойдемте, - согласился и последовал за старушкой.
Баба Аглая.
Чудесно утро в тихой комнате загородного дома, когда солнце, застряв в кроне стоящих неподалеку сосен, теряет свою слепящую яркость и, деликатно просочившись через стекло, мягко и нежно заигрывает с пылинками да заодно пригревает сонного паучка у подоконника.
Мир сворачивается до пространства небольшой комнаты с наклеенными на стены и потолок выцветшими обоями, до массивного дубового шкафа, до этажерки с книгами и журналами, судя по простой бумаге, выпущенными бесчисленное количество лет назад. До полок, прибитых на стену и вмещающих всякую полезную в хозяйстве всячину, включая глиняный кувшин, до совершенно целого венского стула; мир сгущается, выпускает из себя, как кажется поначалу, древность, но на самом деле это - постоянство, первый признак вечности. Именно такой она бывает - без признаков современности, с кусочками разных времен, соединенных в одно тихое и солнечное целое.
Возможно, это потому, подумал я, откидывая от себя тяжеленное пуховое одеяло и спуская ноги со скрипучего дивана на теплый дощатый пол, что вокруг лес. Тихий лес, не пущенный на пиломатериалы алчными соотечественниками. Без заводов поблизости, ферм, интенсивного земледелия и асфальта. И как только его оставляют в покое, он становится настоящим лесом. В котором дремлет вечность.
Где-то за стеной тикало мерно и равномерно и мне представились настенные часы-ходики с маятником и гирьками.
Я пошевелил пальцами ног и потянулся.
Лес, полудикий и чужой. Дом, где цивилизация растеряла большую долю своих приспособлений и удобств. Тихое солнечное утро, предвестник длинного дня, свободного от суеты.
А может оттого так хорошо, что здесь исписанная временем книга цивилизации словно бы сократилась до первых глав. Дальше - пустота, чистые страницы. И можно снова заполнять их своими смятенными попытками понять мир. Который на самом деле не требует понимания - достаточно просто жить в нем. Быть его частью.
Или же, сказал я себе, умиленный пафосной картиной, которая изобразилась в уме, благостно так оттого, что вокруг нет людей. Или их совсем мало. И на твое личное пространство никто не посягает. Пусть на короткое время ты перестаешь быть встроенным в общественно-полезные или общественно-бесполезные механизмы. Становишься свободен в поступках.
Да. Про поступки подумалось очень кстати. Я посмотрел на часы и резво дернул с дивана.
В доме еще спали. Я тихонько спустился на первый этаж, вышел на крыльцо и вздохнул полной грудью чистый утренний июньский воздух, полный ароматов хвои и какой-то цветущей яркой зелени.
На стоянке компанию вазовской девятке составляла еще одна машина, кто-то приехал ночью.
Я осмотрел поросшую травой лужайку перед домом и обнаружил невдалеке беседку, прячущуюся за ближними деревьями. Затем завернул за угол и внимательно рассмотрел терем с 'Ауди' и джипом перед ним.
Половина восьмого - достаточно ранний час для выходного дня, наверное, именно поэтому никто их здешних обитателей мне не встретился. Разве что кот. Толстый укормленный котяра серого цвета с черными полосками - породы дворовая нахальная, насупившись, медленно трусил по тропинке мне навстречу, даже и не думая отворачивать. Если бы не врожденная деликатность, заставившая меня сделать шажок влево, котяра, наверное, спихнул бы меня на траву. Невозмутимо он проследовал мимо меня.
'Ах ты ж котовье мурло', - сказал я ему вслед, на что кот только дернул кончиком хвоста.
Я еще немного посмотрел животинке вслед, а затем, выбрав одну из тропок, ведущую от дома вглубь леса, побежал по ней легким неспортивным бегом.
Да, знаю, я не спортсмен, просто мне нравится бегать, когда представляется такая возможность. В городе особо не побегаешь: утром, до работы хочется спать, вечером, после - есть. На работу я добираюсь велосипедом. Значит, остаются выходные.
Тропка, переплетаясь с другими тропинками, завела меня в еловый лесок, описала полукруг, повела вдоль зарослей ежевики, потом сунулась в какую-то чащобу, где суетливо запетляла. Стало совсем сумрачно и я остановился, чтобы оглядеться.
Возможно, забор существовал только со стороны дороги, а дальше окультуренное пространство плавно перетекало в неухоженный лес.
Я высмотрел просвет и пошел к нему напрямик через подлесок. Чутье не подвело - передо мной открылся пруд, не очень большой пруд с заросшими деревьями пологими берегами и камышами в дальнем углу. Там, куда я вышел, густо рос папоротник и трава, но далеко справа находилось хорошо натоптанное местечко с песком.
Я вернулся на тропку и последовал по ней. Совсем скоро она повернула, по всем признакам, к жилью. Мне же хотелось взглянуть на реку, поэтому я выбрал очередное ответвление и свернул в него. Где-то она явно была, эта речка, потому что тянуло речной свежестью и даже слышался плеск воды, но тропка опять повернула назад. Я опять свернул вправо, но быстро уткнулся в очередную колюче-непролазную чащобу. Пришлось возвращаться.