и. Хотя я сомневаюсь до сих пор, то что они киборги это слова, а я верю своим глазам. И мои глаза говорят мне, что это просто красивые люди. Однако если это всё-таки киборги, им вообще должно быть все равно. Хотя вот повар, он нес мой поднос. Видимо, должен был мне услужить? На душе стало как то гаденько. Придя к таким выводам, я отвечаю: — Мои традиции не запрещают мне это. — Как пожелаете, — отвечает капитан, при этом подходит ко мне и забирает у меня поднос. И снова выбирает какие-то мисочки и тарелочки из холодильника, кое-что греет, как шеф-повар в прошлый раз. Затем мы идем к столу, я усаживаюсь за одно из свободных мест. При таком пристальном внимании любой аппетит пропадает. Наверное, и у меня пропал бы, но я осознанно заставляю себя поесть, потому что после тройной церемонии я очень устала, а мне ещё идти к Айболиту заниматься. Передо мной на маленьких тарелочках, которые я бы назвала розеточками лежит разная снедь. На одной из них каша, на другой, что-то вроде пудинга, дальше нарезанные фрукты, нарезанные овощи, есть очень острое нечто, небольшая пиала, по моему с соусом. Я ем в гробовом молчании. Только Ган делает вид, что продолжает есть. В общем, то ли попробовала все подряд, то ли поела из каждой тарелочки. Я благодарю и выхожу из-за стола, подхватывая поднос. Отношу его к мойке. Капитан хмурит брови. Явно чем-то не доволен. Может быть, я должна что-нибудь сказать, желаю как-то сгладить момент и нахваливаю в общем-то среднюю по вкусу еду, благодарю капитана за помощь. Я не знаю, что сказать ещё и ухожу. Довольно быстро иду по коридору, когда меня догоняет капитан. — Прошу прощения, но не могли бы вы мне сказать, что именно вам не понравилось? — тон капитана не вяжется со словами. Слова вежливые, а тон «чего тебе было у нас надо?» и вид такой грозный. Это впрочем, неудивительно при его двухметровом росте. — Да, все было хорошо, уверяю вас. Возможно, я нарушила какие-то правила? Но не потому, что желала указать вам на недостатки или оскорбить вас, а потому, что это соответствовало моим традициям, — С трудом подбирая слова, отвечаю этому человеку. У нас точно разные представления о том, что происходит. — Вы, не обманываете…- капитан снова выглядит обескураженным, - прошу прощения, - он берет себя в руки. Слегка кланяется и уходит. Его явно раздражает тот факт, что он не контролирует ситуацию. И это они называют дикарством? Да я рядом с этим матогом как на светском рауте себя чувствую. Каждое слово как шаг на минном поле. Остальная жизнь проходит в обычном уже режиме. Занятия, обед, галосеть, ужин. С капитаном мы не пересекаемся, и это не удивительно экипаж и братство «печальной звезды» это два параллельных мира и только я по незнанию не вижу ничего предосудительного в том, чтобы заглянуть к соседям. Наверное, для меня и те и другие чужие. Я не чувствую братство своим, мой статус провёл между нами дополнительную черту. Брат Золин просит меня зайти к нему в кабинет после ужина. — Не знаю как вам это удалось, но вот, — он достаёт ещё три письма. Их бумага не такая хорошая. Два письма на простой белой бумаге. А последнее на желтоватой бумаге, похожей на ту, которую я использовала для записи имён. К вечеру я достаточно устала, Чтобы реагировать не так эмоционально, как в первый раз. Они в любом случае написаны на универсальном. Поэтому читать их смогу только в каюте. — Благодарю. Что-то ещё? — спрашиваю, потому, что вижу, брат Золин переполнен эмоциями как кипящий чайник. — Не побрезговали парнем с коротким именем? — шипит этот уставший мужчина. Сейчас он напоминает мне кота, чья шерсть вздыбилась. Он готов атаковать ту большую собаку, что пришла к нему во двор. Но я не понимаю, чем заслужила этот гнев. — Простите, а что должна была? — на такие глупые вопросы без ответа нужно отвечать другим вопросом. — Вы все не должны, — мой оппонент сдувается, и уже обречённо добавляет, — сколько ты взяла за это? — Я не… о чем вы, я не назначала цену, — странный у нас разговор, как бы я назначила цену, кому? Возможно по имени я нашла бы родственников, но, что дальше. Писать сообщение: «я тут собираюсь вашего сына хоронить, прилагаю прейскурант. Иначе забирайте вашего сыночка на Орсисе». Да любую мать после такого удар хватит. И какой дрянью надо быть, чтобы делать такое. Может, я что-то не понимаю. И как выяснить. — Хочешь сказать, тебе хватает компенсации военных? — Эм… да, — мне нужно было говорить увереннее. Видимо речь, наконец, зашла о деньгах, обычная оплата и те, которые мне дополнительно платят за «нормальное» отношение. — А если проверить? — с некоторым торжеством грозит брат Золин. — Хорошо, — я понимаю две вещи, с одной стороны я сейчас в положении обвиняемого, причём совершенно на ровном месте. К тому же я так понимаю, люди моего положения никогда не позволили бы такого к себе отношения. И потому что статус, и потому что действительно берут деньги. С другой стороны, я знаю, что лишних денег не брала и не требовала, да я просто не знала о такой практике. И сейчас я могла бы обелить себя. Я ведь и правда действовала от чистого сердца, а если я упрусь, начну гнуть линию статуса, не важно будет брала ли я деньги. Брату Золину будет достаточно самого факта отказа, в качестве доказательства своей правоты. Вот почему я согласилась. Это понижает градус активности брата Золина. — Ваш браслет, — брат Золин протягивает руку и забирает коммуникатор. Оказывается это ещё и банковский счёт. Это не удивительно само по себе, такие умные часы и у нас есть, просто я не знала, что у меня есть банковский счёт в распоряжении. Я ведь кроме брюк по каталогу и покупок то не совершала. Возможно, счёт открывается автоматически, при получении ID. — Это правда? — выдыхает брат Золин, мы видим три поступления: двести дон – первый платёж, тысяча дон вчера, скорее всего от родственников Тиглата Ияра Арана пришедших уже после его церемонии и шестьсот дон сегодня. Видимо двести дон — стандартная оплата объединённых военных сил планетарного содружества и Тарквинской коалиции. Я даже не представляю сколько это. Зарплата Мирны была в других денежных единицах. Если честно мне эти деньги брать не хочется. Создаётся ощущение, что я причастна к смерти этих людей. Вроде бы это и зарплата, но за такую работу…, хотя и её кто-то должен делать. Наверное, будь это крестины, ну или что у них тут, мне было бы легче. Брат Золин просит прощения, говорит о том, что заблуждался на мой счёт и даже как я понимаю, предлагает выпить, но потом спохватывается, что мне как молодой женщине не стоит и вид при этом имеет побитой собаки.