Тут бубен замолчал.
Валерий Агеев решил сделать перекур. Он положил бубен в ноги больному и вышел из палаты, прошёл коридором на лестницу, спустился вниз, на ходу разминая сигарету, остановился, чиркнул спичкой…
- Здравствуйте…
- …
У визави отвисла челюсть, оскалены зубы, он голый, глаза закрыты. Он предлагает взгляду именно то, на что люди всегда бояться смотреть.
От него уползла простыня и приварилась в отвратительное существо - опасно лежит рядом с носилками, на кафельном полу, и у него ещё раньше кто-то связал бинтом ноги.
Он раскачивается, но не падает.
Есть такая форма общения – молчание и раскачивание. Когда увидимся? В любую ночь, но только не сегодня. Значит, завтра? Но когда завтра становится сегодня, оно переносится на завтра.
Агеев почувствовал себя идиотом.
Он вспомнил, как когда-то объяснял Мухопаду, что смерть – это доказательство: «Как я докажу трупу, что я существую? Убив его? Но я не могу убить мертвеца?»
В категорическом императиве есть что-то такое, что трансцендирует все конечные существа. Человек никогда не является абсолютным и бесконечным в творении самого бытия лишь потому, потому что он сам вовлечен в его постижение. Смерть может быть смертью, только если есть существование. Только если есть существование, истина может состояться.
Неистинность - наиболее глубинное свойство любого бессмертия. Очевидно, что в законе существования есть нечто такое, что выходит за сферу ощущения.
Закурив, выбросив сгоревшую спичку, он спросил себя: «Почему возможно бессмертие?» Бессмысленный вопрос, так как бессмертие не является просто другим объектом, которое может быть обнаружено теоретическим познанием. Ему можно посмотреть в лицо только в процессе философствования. Всё это означает только, что нет, и не может состояться какого бы то ни было бессмертия, иначе как в актах освобождения.
Единственно верный для человека способ обрести бессмертие состоит в этом освобождении смерти в человеке.
Труп заскрипел зубами, присел, игнорируя курящего перед ним Агеева, стал искать окурки под лестницей, однако ничего не нашёл. Именно не нашёл потому, что когда, под вечер некоторые больные пришли сюда покурить, то увидели мёртвого старика, лежавшего под лестницей на носилках и подумали, что его умышленно не отправили в морг, оставили специально для них, в воспитательных целях – и курить не стали.
Тогда труп выпрямился и стал раскачиваться, но не из стороны в сторону, а вперёд-назад, чтобы сделать первый шаг и пойти на Агеева.
Труп старика не забрали работники морга, хотя им и позвонили, но они не смогли это сделать, потому что приехал на своём мерседесе Барсук, бывший бандит, теперь хозяин универсама, забирать из морга свою тёщу.
Здоровье у барсуковой тёщи в последнее время было настолько хорошо, что смерть её была неожиданностью, и Барсук, забирая тело с нагримированным как у фараона лицом, был таким обстоятельством очень доволен: поэтому он премировал санитаров в морге коробкой колбасы и ящиком водки.
Когда жизнь и смерть идут рука об руку, возникает разнообразие даже в сетчатке глаз, в каплях крови и пота. Выбор пути известен: смерть даёт нам сделать только самое необходимое, и не больше; мы делаем то, что может уложиться в один взгляд.
Агеев докурил сигарету, глядя в наплывающее на него, потом удаляющееся и снова наплывающее мёртвое лицо старика, потом плюнул себе в ладонь, загасил окурок и вернулся в палату к своему больному.
Поправил одеяло, потрогал лоб. Бубен? Взглянул на него, но в руки не взял. Просто сидел, улыбался чему-то и прислушивался к дыханью больного.
Скоро и он уснул.
ДОЛЛАРЫ И ПРЕДАТЕЛЬСТВО
ДОЛЛАРЫ И ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Весной 2009 года я уволился из газеты, и всё лето прожил на своей даче. Кроме садово-огородных работ занимался изготовлением долларов, и продавал их самому крутому колдуну в городе – Оп. Огиеву.
Позднее комиссарам и судьям Агеев нагло врал, что рецепт изготовления долларов я несколько усовершенствовал. А я и сейчас продолжаю утверждать, что использовал абсолютно надёжный источник вдохновения. Но, что касается буквального правдоподобия, на которое опираются три высших прочтения, - тут надо ещё подумать, какое действие выманивает из безумия всё безумие, и на каких показаниях при допросе Агеева настаивали комиссары и судьи? Не требовало доказательств лишь только то, что изготовленные мною по «старинному» рецепту доллары действовали на людей неотразимо.