Вообще то, ни Пашка, ни Женька, ни Лешка, не были хулиганистыми или, не приведи Господь, малолетними уголовниками. Все, что их интересовало в их начинающихся жизнях – романтика приключений и первооткрытий. Потому-то они были частыми «гостями» в заброшенных домах, на стройках и в чужих садах… И это им сходило с рук… Пока… А сегодня они позарились на обитаемый дом – а это уже криминал… И они это хорошо понимали…
- Да ты не бойся! Мы ничего брать не будем! Только посмотрим… Ты только подумай, только представь – что мы можем там найти!!! – Женька мечтательно закатил глаза, как будто уже вдыхал пыльный воздух чердака и лицезрел полуоткрытые сундуки, наполненные чем-то тем, что нужно было еще придумать…
С чего Женька взял, что поход обязательно увенчается успехом – похоже, он и сам не знал. Чутье наверное… А может, бурная фантазия… Но, Пашка и Лешка ему верили… И поддерживали почти все его идеи, какими бы бредовыми они не оказались…
- Да я что? Я с вами… Первый раз, что ли…
Паша продолжал что-то бубнить себе под нос… Но, товарищ его уже не слышал, так как усиленно крутил педали своего велика и удалялся в сторону «постоянного места дислокации» - старого сарая, во дворе многоквартирного барака, в котором Женька жил со своей бабкой и мамой…
Что бы хоть как-то скрыть свои мотивы нахождения на маленькой, полупустой улице «частного сектора», он откатил свой велосипед к забору, под тень небольшой абрикосы, перевернул его вверх колесами и делал вид, что протягивает спицы…
На улице не было ни души. Горячее летнее солнце раскалило все под собой… Воздух был жаркий и сухой… Такой воздух встретишь только вот в таких маленьких городках, где улицы не имеют твердых покрытий, а засыпаны угольной породой вперемешку с многолетними слоями печной золы, которую обитатели города высыпают прямо на дорогу, дабы хоть как-то избавиться от грязи во время дождей…
Ни какого движения. И воздух замер. В такие минуты Павла начинало клонить в сон… По телу приятно растекалось горячее солнце, веки тяжелели и закрывались сами по себе…
«Поеду-ка я лучше домой. Посплю…» - он решил плюнуть на всю затею с походом на чердак. А вечером что-нибудь сбрехать пацанам. Они, конечно, поиздеваются над ним, но не долго. И потом все пойдет своим чередом…
Но он этого не сделал. Он отследил, когда хозяин дома ушел, он сообщил друзьям об этом. И они все-таки оказались на чердаке… И разочаровались… Ничего интересного там не было… Почти ничего…
В пыльном чемодане Паша нашел коробочку с письмами и одну единственную фотографию… Которую он спешно засунул в карман. А письма оставил… Потом он всю жизнь жалел, что не взял писем тоже… Можно было, во всяком случае, хотя бы прочесть их… Что бы узнать, что связывало хозяина дома и красивую аристократку, запечатленную на старом снимке….
Но что он мог понимать в свои тринадцать лет?
-\\-
Заметно похолодало… Да и потемнело тоже… Чувствовалось, что вечер совсем близко… Поднялся легкий ветерок. Но на кладбище, в ложбинке, все еще было тихо. Лишь старая акация шевелила своими ветками-пальцами, как будто делала кому-то знаки…
Старый пожелтевший листок бумаги с ликом девушки, запечатленной в начале двадцатого века, в шляпе с вуалью и в кашемировом платье… Этот образ прошел с Павлом по всей жизни… И непонятно – трепетал ли он в руке из-за ветра, или от того, что рука, его державшая, дрожала от волнения…
-\\-
«Жека и Леха! Приветствую вас! Вы так далеко от меня и так близко… Выдалась свободная минутка – и я сразу сел за письмо… Все спят. Я на вахте. Завтра нас перебрасывают «за реку». Вы, наверное, не понимаете, что это значит… Завтра я буду в Афгане… А вернусь или нет – это большой вопрос…
Жаль, что вы не попали ко мне на проводы. Тяжело было уходить без прощания с вами… Я только сейчас начинаю понимать – на сколько вы мне дороги… И каждую минутку, каждое мгновение, что я помню из нашей дружбы – я смакую и лелею в своей памяти… Как же хочется вас увидеть…
В армии плохо. Реально. Все злые. Нас, «молодых», бьют по поводу и без повода… Пишу это и боюсь – вдруг, кто прочтет. Меня просто убьют… Я всех здесь ненавижу!!!
Как вы там поживаете? Как наш поселок? Пишите любые новости, даже самые ничтожные… Я очень за вами скучаю…».
Это было первое и последнее письмо друзьям детства, что Павел успел написать…
-\\-
Ночь выдалась холодной. Не смотря на то, что день был очень теплым – это особенность каменистой пустыни. Днем солнце жжет до изнеможения, а ночью можно умереть от переохлаждения… В Афгане с этими особенностями местного климата сталкивался каждый новичок. Павел тоже столкнулся…
Испуганно озираясь по сторонам, делая тщетные попытки согреть озябшие пальцы ног, шевеля ими внутри сапог, он вслушивался в тишину… Тишину, которая пугала своей нескончаемостью.
В такие моменты ужасно хотелось жить… Точнее сказать – выжить в этом хаосе никому ненужной войны… Войны без цели и смысла… Слишком затянувшейся и порядком поднадоевшей…
Обида грызла душу… Сидя в неглубоком блиндаже, дрожа от холода, и от страха тоже, Павел проклинал тот день, когда получил повестку в армию… Пустое, никчемное прожигание нескольких лет жизни – вот чем виделась армия для него… Обидно было, что судьба занесла его сюда, а не в ракетную шахту, где служить можно было в тепле и домашних тапочках…
- Эй, шурави, руки поднял быстро, - полушепот-полукрик прервал мрачные раздумья, - тявкнешь, мозги размажу по стенке…
Сердце бешено заколотилось. Перед глазами все поплыло. Стало трудно дышать. «Все. Отвоевался…» промелькнуло в голове…
- Не убивайте меня, я шуметь не буду, - словно издалека услышал свой голос Павел. - Не стреляйте… Он заметил, как из темноты вылезли несколько стволов автоматов и уставились своими глазницами ему в грудь. Во рту пересохло и стало противно шевелить одеревеневшим языком…
Едва различимый шорох – и в блиндаж спрыгнул бородатый толстяк, от которого резануло крепким запахом пота, мочи и кислой брынзы. Лезвие ножа больно впилось в шею.
- Тихо… Не рыпайся… Будешь жить тогда…
Павел мучительно выбирал – разжать руку с гранатой, или все же дать самому себе шанс – а вдруг, и правда, оставят в живых?
Умирать совсем не хотелось… Не сейчас, во всяком случае… Да и ради кого умирать-то? Ради тех ублюдков, что сейчас спят? Сон которых, он, Павел, должен охранять? Тех, кто издевался над ним, унижал и избивал, только потому, что он «молодой»? А какое у них на это право было? Кто им его дал? Ну нет… Пусть их вырежут, как скотов… Есть там и хорошие ребята… Но… И ради них, Павел, тоже, умирать не хотел…
- Осторожнее - у меня граната в руке… Полоснешь по шее - не удержу чеку…
- Показывай, не шути… Жить хочешь?
- Какие гарантии дашь?
- А никаких.
Стало понятно – смертник… Ну, с такими и торговаться нет смысла…
Павел медленно протянул руку вперед, и передал гранату душману. И тут же в блиндаж спрыгнули еще несколько человек, чем-то ударили Павла по голове, дальше пустота…
-\\-
Потом были долгие месяцы плена… Жизнь в ауле, изоляция от мира, полная потеря смысла жизни и, попытки бегства… Трижды…
Трижды за это его выводили на расстрел… Такой вот метод перевоспитания…
-\\-
- Эй, русский! За тобой приехали! Иди скорей!
Этот окрик мальчишки, как молния, врезался в мозг… Сердце забилось часто-часто…