— Помните историю о мастере, которому тиран приказал построить величественную стелу и вывести на ней славословия в его адрес? Со временем непогода лишила стелу облицовки, и на голой поверхности оказались стихи, прославляющие самого мастера! Так и любых временщиков смоет непогода, оставив потомкам лишь имена истинно достойных. Что же до мнения Сыма и Ляо, нужно объяснить им, что Шэну этот путь даёт лишь призрачную возможность, на деле же проект окажется выгоден не ему.
Таким поворотом мысли я был озадачен не меньше губернатора. Но Чэнь весьма убедительно вывел, что, во-первых, Босоногий Лань бунтарь, что бы о нём ни говорили воодушевлённые интеллигенты, и избавиться от такого бунта (как и от разбойников, наводнивших горную страну) — в прямых интересах любых сил в Тайцзине; а во-вторых, министру столичной безопасности попросту не хватит ресурсов: он либо отправит почти всех своих людей в провинции и останется без прикрытия в столице, либо добьётся от государя разрешения позволить губернаторам собрать собственные войска против крамолы и разбойников — и это усилит губернаторов, бо́льшая часть которых лояльна как раз семействам Сыма и Ляо.
— Если же вас так тревожат эти последние, — добавил Чэнь, — то должен вам сообщить ещё одно обстоятельство. Об упомянутой идее я задумался не сам, но с подачи яньского чиновника, который уже начал претворять её в жизнь, и весь вопрос в том, успеете ли вы его опередить. Достаточно сказать, что сейчас этот чиновник прибыл в Цанъюань в сопровождении… как вы думаете, кого?
И он шёпотом произнёс имя и фамилию, которых я не разобрал. И, кажется, именно на этом доводе губернатор сдался.
Когда разговор в гостиной завершился, хозяин дома с поклоном вошёл в боковую комнату:
— Надеюсь, вы всё слышали. Буду признателен, если это услышат и господин Цуй, и иные ваши влиятельные друзья.
Глава двадцать седьмая. Новый владелец Цинбао узнаёт судьбу предыдущих, «лотос пяти сновидений» меняет своё предназначение
В Цанъюане меня больше ничто не задерживало. За пару дней Ким уладил все бумажные дела и засобирался было домой, но я в который раз его разочаровал и сказал, что недурно бы посетить Цинбао. В другое время я и сам был бы не прочь пренебречь пожеланием дуншаньского префекта (в конце концов, оно и прозвучало тогда именно как совет, а не распоряжение), но сейчас, помимо него, был ещё чрезвычайный докладчик Бянь, насчёт которого я уже выстроил собственную схему, а она предполагала и поездку в Цинбао. Бянь достаточно быстро восстановился после поражения туманом и, хотя по-прежнему не обходился без костылей, мог исчезнуть с моего горизонта в любой момент. К моей радости, он сам изъявил желание сопроводить меня в поездке на юг Ци.
Цинбао относится к обширной, но малонаселённой префектуре Солан. При государе Триумфаторе за подвиги в сражениях с «пурпурными лотосами» имение здесь получил некто Ван Шифан, пожалованный также напоследок генеральским званием. Прошло немного лет, и генерал Ван повёл себя как отъявленный разбойник (а говорят, им он прежде и был): собрал в Цинбао шайку и с нею терроризировал округу. Поначалу никто не решался дать ему отпор, но после смены девиза правления соланский писарь Лю собрал охочих молодцев и расправился с Ваном в его собственной гостиной. Удостоверившись в том, что столичный двор не намерен карать Лю за смерть героя-злодея, тогдашний циский губернатор пожаловал ему титул искоренителя смуты и всё то же имение Цинбао.
Лю оказался честным человеком, но его сын решил не утруждаться государственной службой, а после смерти отца окружил себя лихими людьми, в числе которых оказался подручный убитого генерала Вана, Чернозубый Наньсин. До поры он подчинялся новому патрону и устраивал для него всякие мерзкие забавы, а потом убил и стал хозяином поместья. Наньсин понимал, что не может рассчитывать на терпение местных властей, и превратил Цинбао в укреплённый лагерь с каменными стенами и тремя заставами на подступах. Лет десять вольница под его началом отражала атаки служителей порядка, а погибла из-за внутренних раздоров. Подчинённые Чернозубого зарезали его во сне и отослали голову в префектуру. В два дня поместье было взято, и, поскольку законных наследников вновь не сыскалось, землю выставили на торги.
Всякий раз судьба владельцев складывалась неблагополучно. Редко какой семье доводилось владеть Цинбао в трёх поколениях. Среди них попадались отравители, брато- и отцеубийцы, но чаще — мятежники и разбойники, чему способствовало само расположение поместья. Самой природой оно было выбрано под крепость. С юга и востока — крутые обрывы и смертоносный туман. С севера и запада — неровная лесистая местность, где не проведёшь прямой дороги, зато легко устраивать засады и ловушки.