(Это, надо полагать, душегуб и подлец Ван Шифан.)
Оставив мне горящий светильник и пожелав спокойной ночи, Оуян удалился, а я наугад взял с полки книгу — переложение историй о Змеином князе, — рассчитывая почитать перед сном. Но лишь в очередной раз убедился, что подобные издания, в отличие даже от чуть более дорогих, отпечатаны из рук вон плохо и уж явно не предназначены для ночного чтения. Вверху каждой страницы красовались сюжетные эстампы — тоже не лучшего качества, но всяко лучше текста, от которого просто кровоточили глаза, — и я переключился на них, благо история была мне известна. Взгляд то и дело скользил поверх листа и при слабом, неровном свете мне казалось, что на дальней стене, рядом с дверью, я вижу лицо: тёмные глаза под густыми, тяжёлыми бровями, широкий приплюснутый нос и искривлённые в злой усмешке губы. «Как-то на вас посмотрит дядюшка Ван?»
Стало очень неуютно. Комната прогрелась уже очень хорошо, но меня пробил озноб. Я закрыл книгу и переставил светильник на другое место. Тени в комнате легли иначе, но лицо никуда не делось и даже не сменило очертаний. С тростью в руке (теперь я доверял ей больше, чем рапире) я подошёл к стене. Вблизи не было ничего похожего на очертания, которые я видел с постели. Вернувшись к кровати и вновь посмотрев на стену, я отметил, что лицо исчезло.
— Что, генерал Ван? — спросил я. — Полюбовались на меня — и будет?
Вдруг дверь неслышно сдвинулась в сторону. Мне не хватило секунды, чтобы выпустить ядовитую стрелу в дверной проём — удержала смешная сейчас мысль, что против настоящего привидения стрела едва ли поможет. И хорошо, что удержала: на пороге стоял Ким. Увидев, что я не сплю, он прошмыгнул внутрь и так же бесшумно закрыл дверь за спиной.
— Извините, что не постучал, — шёпотом сказал он.
— В чём дело? Я уж решил, что вы призрак или разбойник.
— Вы тоже это почувствовали? — спросил Ким, пристально глядя на что-то позади меня.
— Что именно? — переспросил я как можно спокойнее, твёрдо решив не оборачиваться и уж тем более не признавать, что поддался суеверному страху.
— Я сразу же понял, что с этим домом что-то нечисто, — поверенный перевёл взгляд на меня. — Как будто здесь воровской притон или разбойничье гнездо. Когда путешествуешь по торговым делам, со временем появляется нюх на такие места. В комнате я тихо поделился опасениями с господином Бянем, так вот он думает то же самое! Но мы ночуем по двое, к тому же через стенку, и в случае чего сумеем дать отпор. А вы в опасности.
— Глупости, — небрежно сказал я. — У вас от этих рассказов разыгралось воображение.
Ким подошёл к столику, провёл пальцем по курильнице, снял крышку и, взяв на кончик мизинца благовонной смеси, попробовал на язык. Потом вернул крышку на место и обернулся ко мне:
— Это, как вы знаете, «лотос пяти сновидений», часы-курильница. Такие были в моде при государе Зодчем.
Я не знал, но кивнул. На всякий случай Ким опять снял крышку и показал, как устроен этот хитроумный прибор. Каждый бронзовый лепесток — словно затейливый лабиринт канальцев. Когда курильницу зажигают, огонёк медленно идёт по этому лабиринту, лепесток за лепестком. Всего их пять, по числу ночных страж, то есть прибор рассчитан на всю ночь. Посмотрев на него, всегда можно определить, который час. Но «лотосом пяти сновидений» его называют не просто так: при позапрошлом императоре на каждый лепесток принято было насыпать своё благовоние, так что часы отличались и ароматом.
— Торговый дом Чхве, которому я служу, активно ведёт дела как раз по части ароматических смесей. Мы первые поставщики на всём северо-востоке, и я тоже кое-что знаю в этой сфере, — с достоинством сказал Ким. — Благовония могут успокаивать и будоражить, прояснять сознание и вызывать галлюцинации, вводить в сон и пробуждать от него. В работе над ними особенно преуспели чусцы. Некоторые смеси обладают настолько сильным действием, что пары минут хватает, чтобы полностью забыть о действительности и сознанием перенестись в мир чёрных демонов. Ещё при государе Взыскательном, до того как Чу отложилась, производить их запретили под страхом смерти, но производят до сих пор — и даже переправляют в Юэ при попустительстве военных. В этой курильнице, на третьей страже, заложена смесь, вызывающая сильные галлюцинации, и кто знает, что́ на уме у здешнего хозяина?
Я снова кивнул, на этот раз осмысленно — вспомнив свой визит к даосу Фань Яоцзу по прозвищу Чёрный Поток. О том, чтобы, как тогда, попросту заложить ноздри ватой, не могло быть и речи — она бы меня не спасла. Но покидать флигель или выставлять рядом охрану я тоже не желал: во всей этой истории с призраками Цинбао была какая-то загадка, и хотелось понять, какую игру со мной пытаются вести. К тому же — и об этом я сказал Киму — теперь я предупреждён, а значит, могу перехватить инициативу и из добычи стать охотником.