Да, мотив был очень похож, как и образы, но по смыслу завершение звучало иначе, да и мелодия уходила не туда, хотя и казалась при этом знакомой, о чём я не преминул сказать своему учёному собеседнику.
— Ты почти не ошибся. Вот только знакома она тебе едва ли. Господин Ли сумел соединить, казалось бы, несоединимое. Завершение двустишия — из редчайшей в наше время «Элегии Чуской поймы». Когда-то с этой песней вот так же, налегке, с котомкой и в оборванном плаще, я покидал столицу.
Почувствовав, что настал мой черёд удивлять, я тут же исполнил слышанную от Мэйлинь элегию с начала до конца. Юань Мин расхохотался:
— В очередной раз ты утираешь мне нос, шаодай. Готов поспорить, до драконовых крыльев осталось совсем немного!
Кажется, лучшего момента и ждать было нечего. И, мысленно скользнув в минувший день — нет, намного дальше, в минувший год! — я подцепил старую нить, которая прочно лишала меня призрачных «крыльев» и туго привязывала к железному колесу своих и чужих стратагем.
— Очень рад, что вы опять заговорили о прошлом, — произнёс я. — Не будете возражать, если по пути в Янь мы сделаем крюк и посетим одного знакомого моего отца? Он уже давно прислал мне приглашение, и, если я не загляну сейчас, другого раза может не представиться.
— Надеюсь, на этот раз обойдётся без лишних драк, — добродушно бросил Юань Мин.
И, глядя вдаль, продолжил песню. Я и сейчас, кажется, слышу его тихий голос:
Глава тридцать шестая. Звёздная Цитра меняет хозяина, Вэйминьский князь сокрушается об ошибке прошлого
Не доезжая Юйкоу, мы сошли на почтовой станции и наняли коляску до Баопина. Всё это время я опасался, что мой спутник запротестует и откажется следовать со мной. Я очень хорошо помнил ответ мастера Шангуаня, о котором говорил поверенный Вэйминьского князя: учитель не хочет покидать Дуншань и ехать к ученику — и, возможно, второго не хочет больше, чем первого. Но, к моему успокоению, даже когда стало ясно, куда я намерен отправиться, господин Юань не протестовал и вообще воспринимал всё с необычайной лёгкостью и живым интересом.
Поместье Баопин, расположенное в лесистой местности в сердце Вэй, полушёпотом называли «малой столицей». Стены, башенки и въездные ворота казались точной копией столичных, так что, завидев их издалека, я начал тереть глаза и озираться по сторонам, полагая, что сплю — или, что хуже, коварный кучер подкуплен и везёт нас в Тайцзин.
— Красиво, — одобрительно произнёс Юань Мин, поглаживая бороду. На станции он как следует умылся, сменил шляпу и платье и вернул себе благообразный вид.
— Красиво, — отозвался кучер. — Вы, что же, в первый раз в этих местах? Да уж, наш князь-благодетель постарался, построил настоящую крепость. А внутри-то какое загляденье!
За прочными и высокими стенами, под стать военным укреплениям, на разных уровнях располагались сотни построек в разных стилях — и бесконечность галерей, лестниц, мостков и арок. Приглядевшись, понимаешь, что сады и дворики, не похожие один на другой, символизируют провинции горной страны, а центральная часть — так называемый «внутренний город» — не что иное, как ещё одна, меньшая копия Тайцзина. Устрой себе такую резиденцию кто-нибудь другой, непременно поплатился бы жизнью как бунтарь, посягнувший на императорское величие. Но репутация Цзи Фэйаня и безоговорочное доверие к нему Сына Неба надёжно оберегали от всяких подозрений.
Словоохотливый кучер поведал, что раньше Баопином называлась деревушка, стоявшая на этом месте, но лет десять назад деревенские мальчишки-пастухи наткнулись здесь на целый лабиринт нерукотворных подземных туннелей, а уже через неделю Вэйминьский князь выкупил здешние земли под имение, построил усадьбу и разбил вокруг заповедники. Говорят, привлекли его именно пресловутые туннели, превращающие Баопин в идеальную крепость. От проникновения извне в них устроили ловушки, и тут уж фантазия рассказчиков постаралась, выдумывая самые жуткие и изощрённые механизмы для устрашения и убийства непрошеных гостей.
— Местное ворьё пыталось было пробраться в поместье понизу, да в живых потом никого не видели. А красные ворота, судари, хоть и гостеприимны, открываются не для всякого.
В сложившихся обстоятельствах я, разумеется, считал неуместным заранее известить князя о своём визите, опасаясь, что любое отправленное письмо непременно выйдет мне боком и будет свидетельствовать против меня. На почтовой станции я раздобыл плотный лист бумаги и кое-как состряпал треугольную визитную карточку, которую по прибытии вручил чопорному привратнику. Мы прождали у входа без малого полчаса, и мне постоянно казалось, что вот-вот с той стороны, откуда мы прибыли, поднимутся клубы пыли и покажутся всадники, посланные для нашей поимки. По дороге до Баопина нам попадались крестьянские хозяйства, но в целом места здесь были не людные. Наконец привратник появился вновь: