Разговор плавно перешёл не тему древностей и редкостей, и князь в очередной раз вспомнил о моём отце:
— Хотите верьте, хотите нет, но это был самый блистательный юноша столицы. Когда-то, прогуливаясь в саду Императорской консерватории, наша весёлая компания услышала пение Золотой Цитры, и ваш батюшка вдруг посерьёзнел и, остановившись, произнёс: «Если вдуматься, её место совсем не здесь, а в Оплоте Державного Знания». И вдохновенно пересказал историю, которой не знал и я сам, хотя она связана с моим великим предком. По преданию, переселив народы в горную страну, Первый Лидер при помощи вот этой самой Звёздной Цитры пытался разыскать других уцелевших после катастрофы и даже дозваться до небесных стран. Ходили слухи, что в первое время Цитра пела чужими голосами, но это выглядит уже совершенно фантастично. Так вот, именно ваш отец с той поры и привил мне любовь и интерес к старине.
— Он сохранил их на всю жизнь, — ответил я. — Но, конечно, подобным сокровищем наш дом похвастать не может.
— Берите! — князь сделал широкий жест. — Мне кажется, будет справедливо, если хотя бы с таким опозданием оно займёт своё законное место среди его вещей!
Я несколько раз отказывался, но хозяин был твёрд и искренен, и мне оставалось лишь с благодарностью принять драгоценный подарок.
Музыка возобновилась, разговор продолжился, князь блистал остроумием, рассказывая занимательные истории о годах гражданской и военной карьеры и о спокойствии жизни в Баопине. Не раз и не два он приглашал нас погостить здесь хотя бы месяц, чтобы увидеть все красоты поместья и, может быть, даже выехать с ним на охоту, но я, помня о встрече, назначенной Барабанчиком в Хунчоу, деликатно отказывался, ссылаясь на служебные и домашние заботы на Дуншане.
— А хотите оказаться в своей области Янь сейчас же? — спросил Цзи Фэйань с некоторым лукавством и самодовольством.
Я, понимая, к чему он клонит, подыграл ему, сказав, что это решительно невозможно. Незамедлительно были поданы носилки, и мы в сопровождении слуг-телохранителей двинулись в северо-восточную часть Баопина. Помимо красоты построек и насаждений поражала тишина и пустота. Кроме нас, людей в поместье словно не было. Вспоминался рассказ о тиране Цинь Ине, строившем дворцы и целые города для прогулок в полном одиночестве. И, где бы мы ни были, со своего места на нас строго смотрела высокая северо-западная башня — Страж Спокойствия, как её однажды назвал князь. В случае особой опасности — например, нападения на поместье — князь и его домашние могли укрыться в этой неприступной цитадели. Но кому же может прийти в голову напасть на жильё прославленного императорского дяди!
Часть, посвящённая области Янь, в чём-то копировала уже виденное мною в столице Яньское подворье. Внутренний двор не был обустроен настолько же тщательно, но мог похвастать прелестной беседкой, стоящей в центре большого искусственного пруда, и пригоршней грубых корейских кумирен. Строения здесь были приземистей и меньше, и на их фоне особенно эффектно смотрелись мощные внешние стены. Нам тут же отвели и прогрели два флигеля, и после небольшого дополнительного экскурса в историю поместья любезный хозяин оставил нас отдыхать — очень своевременно: уже смеркалось, и на меня накатывала сонливость.
Я проснулся ближе к полуночи от неясного ощущения чьего-то присутствия. Во флигеле никого не было, и я осторожно приоткрыл дверь. В тусклом свете ламп по крытым галереям прохаживался, чуть сутулясь, высокий человек. Когда он вышел во двор и встал на мосту, ведущем к беседке, я узнал Вэйминьского князя. Из его собственного недавнего рассказа я знал, что его спальня и кабинет находятся ближе к середине, и там разбит восхитительный сад. Почему из всех, подчас куда более располагающих частей огромного поместья он выбрал для вечернего моциона именно «яньский» уголок?
Я оделся и бесшумно вышел наружу. Внезапно я понял, что мне просто необходимо поговорить с Цзи Фэйанем без свидетелей, и подумал, что, возможно, и сам он пришёл сюда из тех же побуждений. Князь стоял, опершись о перила, и смотрел на водную гладь. Но не успел я даже шагнуть на мостик, как спереди и сзади от меня словно ниоткуда возникли вооружённый слуги.