Правда это или нет, но я всегда с восторгом слушал эту историю. Помню отчего-то, как в четыре года сказал отцу: «Я вырасту и найду его! И все удивятся!» «Да, — согласился он. — Это будет самая удивительная находка». Вот и отцовские стихи о Тайцзине назывались «Находка»:
Да, в отличие от других произведений тетради, ключевое слово здесь стояло не в стихотворном тексте, а в заглавии — отец крупно вывел его на правом поле красной краской, — и я понятия не имел, что с ним делать. Впрочем, будь оно в тексте, вопросов тоже оставалось бы предостаточно: слишком много было в Тайцзине стен, в том числе восточных. Хотя мне иногда казалось, что город вполне может обойтись без них и само местоположение делает его неприступным. Когда Второй Лидер задумал перенести столицу с окраины вглубь державы, иных вариантов быть не могло: сама природа словно подсказывала ему решение. В центре большого плоскогорья, откуда лучами расходятся ущелья Трёх Ветров, разрезающие страну натрое, посреди пропасти стоит каменная колонна — Столп Срединного Покоя. Зазор между ним и краями ущелий достаточно велик, чтобы чувствовать себя в безопасности от любой внешней угрозы, и достаточно узок, чтобы можно было прокинуть широкие и прочные мосты — единственные разводные конструкции в горной стране. Но правитель пожелал возвести крепость, и крепость внутри крепости, и крепость внутри внутренней крепости.
Я впоследствии не раз видел эти стены, и башни, и ворота, и нахожу их красивыми. Но тогда с первого взгляда на столицу мне стало страшно. Я внезапно осознал всю тяжесть моего тайного задания. Всю дорогу я рассуждал о нём в будущем времени, и тут впервые подумал в настоящем. Невольно я сравнил город с хищным зверем: вот он распахнул зубастую пасть, выкатил длинный железный язык и поджидает меня — свою жертву, добычу, предателя, распознать которого не составит труда. Весь план господина Чхве, казавшийся столь надёжным на Дуншане, теперь распадался на куски — я начал явственно осознавать все его пробелы и недочёты.
«Прежде всего, как учёный незамеченным выберется из внутреннего города?» — спрашивал я себя. План столицы, грубо говоря, можно представить себе в виде трёх концентрических квадратов. Внешний и самый большой относительно открыт для людей любого сорта. Самый маленький — это императорский Запретный город, неусыпно охраняемый гвардейцами. Меня интересовал средний квадрат — районы, известные как Оплот Державного Знания. Всего можно выделить семь таких районов, в каждом из которых находится по высокому угрюмому зданию из серого камня. В народе их прозвали «Семеро Безымянных»: о предназначении и именовании того или иного здания толком никто не знал. Мне было известно, что одно из них — большая библиотека. А остальные? Оплот Державного Знания обнесён стеной, между собой районы также разделены. За входом и выходом строгий надзор. Как мой учёный узнает нужное время и нужное место, чтобы встретиться со мной? Как сбежит из своего запертого мирка?
Но даже если всё это получится сделать, как выйти за главные ворота? По пути, рассказывая о диковинках столицы, Доу Ифу упомянул о мрачных каменных хранителях — изваяниях чудовищ с горящими глазами, установленных у четырёх ворот Тайцзина. Но если иная стража следит за тем, чтобы не впускать чужих, этой поручено не выпускать своих. С трудом верилось, но Доу совершенно серьёзно говорил, что стоит человеку, который не имеет права покидать город, пройти между статуями, как чудовища издают грозный рык, и несчастный падает замертво. Неудивительно, что первым делом при въезде в город я обратил внимание именно на каменные фигуры по сторонам у ворот. У северных они имели вид рогатых барсов с длинными драконьими мордами. Глаза мерцали, переливаясь жёлтым и красным.
Я удивлялся неизменному спокойствию Айго и иногда раздумывал, что́ это: стальная выдержка или глупость барана, ведомого на убой. Сердцем хотел верить в первое, но разум горько подсказывал второе.
В столицу мы прибыли за три дня до ассамблеи, был уже вечер, и мы провели его остаток на Яньском подворье. Это замечательная городская усадьба, в украшении которой принимали участие лучшие художники прошлого, в том числе мастер Ло Вэйфань. Он разработал эскизы, по которым был декорирован внутренний сад, в миниатюре представляющий всю нашу область. Легко узнаются города и крепости, неприступные вершины и распаханные поля. Над крышами хуторов курятся тонкие струйки дыма, тут и там видны крошечные фигурки: вот одинокий путник расположился на привал, вот торговцы опасливо ведут гружёных яков, воины на заставе развлекают друг друга байками, старушка проходит по мосту, взяв сына под руку. Нет разве что разбойников и гуйшэней, да ещё тумана — вместо него подножия маленьких гор омывает чистая вода, в которой резвятся золотые карпы. У большинства из нас — тех, кто был здесь впервые, — этот любовно сделанный шедевр вызывал неподдельный восторг, и я наверняка был бы в их числе, если бы не сторонние мысли, от которых становилось не по себе. Я обратил внимание на то, что глава делегации тоже стоит невесёлый, и, подойдя к нему, отпустил общий комментарий о красоте этого места.